– В общем, – решилась, наконец, Мэрилин, – это был мой первый поцелуй в жизни. Я имею в виду поцелуй с мальчиком и всё такое. Фух, вот я это и сказала.

– Ааа... – протянул я.

– А у тебя? – спросила она.

– Что у меня? – смущённо сказал я.

Она продолжала буравить меня взглядом.

– Ну, у тебя это первый поцелуй или нет?

Я подумал об Алёне. И о Нихал, той турчанке. И сказал:

– Не совсем так, мне уже приходилось целоваться.

Мэрилин очень странно посмотрела на меня, а потом сказала то, что я не забуду никогда в жизни.

Она ещё больше пододвинулась ко мне и спросила:

– Может быть, повторим ещё раз?

Я чуть со стула не упал.

– Сейчас? Вот так вдруг? – произнёс я почти шёпотом. Мэрилин кивнула.

– Но у нас же ещё пол-урока осталось, – выпалил я первое, что пришло в голову.

– Никого нет. Мы одни, – сказала она.

– Хмм, – пробурчал я, не зная, что ещё сказать.

Мы были наедине в моей гостиной. Мэрилин сидела рядом и смотрела на меня. А я думал только о том, чтобы сбежать. Но не выбегать же мне из собственного дома!

Ещё я думал о том, как сказать ей, что тот поцелуй был недоразумением, нелепой, глупой авантюрой. Много чего ещё проносилось у меня в голове на полной скорости в те секунды. Но решения, что делать и говорить, не находилось. И как раз в тот момент, когда я собирался потерять сознание... Дверь дома открылась! И на пороге появился мой отец. Думаю, что я ещё никогда не был так рад его увидеть.

– Папа! – закричал я.

Я вскочил с места и буквально набросился на него.

– Что с тобой? – спросил мой отец. – И кто эта милая девушка?

– Я Мэрилин, одноклассница Франциско, я помогаю ему с математикой, – сказала Мэрилин.

– А, очень хорошо, – сказал он. – Занимайтесь своими делами, а то я устал как собака. Ну и денёк сегодня! В пекарне была потасовка. Начался спор, потом они стали толкаться и швырять друг другу в лицо пирогами. Люди в последнее время... Не знаю, о чём вообще они думают.

– А почему они спорили? – спросил я, чтобы что-то спросить. Говорить с отцом о работе казалось мне в миллион раз лучшей перспективой, чем снова остаться наедине с Мэрилин.

– Ну, началось всё с ерунды, – ответил отец. – Обсуждали китайцев. Что, мол, много их развелось в последнее время в Испании... Что работы на всех не хватает... Ну и всё в таком духе. В общем, хорошо, что я там оказался и смог остановить это безобразие.

Мэрилин внимательно посмотрела сначала на меня, потом на моего отца.

– Но вы задержали кого-нибудь? – спросила она.

– Нет, в этом не было необходимости, – ответил отец и скрылся за кухонной дверью.

– Выпью пока лимонада и отдохну, – крикнул он с кухни.

Мэрилин снова взглянула на меня.

– Бедный Вао, – сказала она, – должно быть, он ужасно переживает из-за всего этого.

– Да уж, – сказал я.

Казалось, она забыла о поцелуе. Ну и хорошо. Тут раздался звонок в дверь.

– Звонят, – сказала Мэрилин.

– Пакет, посмотри, кто там! – крикнул мой отец из кухни.

– Иду! – ответил я, идя по коридору.

Я открыл дверь. На пороге стоял Камуньяс.

– Привет, – сказал я. – Что ты здесь делаешь?

Он серьёзно посмотрел на меня и без лишних вступлений сказал:

– Я знаю, кто разбил окно у китайцев.

– Кто там? – высунулся из кухни мой отец, одетый в полицейскую форму: он ещё не успел переодеться.

Камуньяс собирался сказать мне кое-что очень важное. Но тут был мой отец, который работал полицейским. Мэрилин тоже выглянула из гостиной.

– Кто пришёл? – спросила она.

Я почувствовал, как кольцо вокруг меня сжимается. И совершенно не знал, что мне делать. Поэтому я сказал первое, что пришло мне в голову.

– Никто, – сказал я. – Ошиблись домом.

И захлопнул дверь. Думаю, Камуньяс остался там стоять с открытым ртом, хотя я и не мог его видеть. Но, в конце концов, я сделал это ради его же блага. Если он собирался признаться мне в чём-то важном, сейчас было не самое подходящее время для этого. С моим отцом под боком и Мэрилин, задающей дурацкие вопросы.

– То есть, как это ошиблись? – спросил отец

– Не знаю, о чём вообще люди думают, повторил я фразу, которую только что от него услышал.

Отец вышел из кухни, почёсывая подбородок: кажется, мой ответ его не очень удовлетворил.

– Ладно, – сказал я. – Нам с Мэрилин пора идти.

– Разве? – спросила она.

– Да, – сказал я. – Ты что, забыла?

– А вы разве не математикой собирались заниматься? – спросил мой отец.

– Совершенно верно, – сказал я, – именно поэтому нам теперь нужно пойти... уточнить в библиотеке... одну очень важную вещь по геометрии, правда?

И, не давая Мэрилин возможности ответить, я взял её за руку и потащил прочь из моего дома.

– Можешь объяснить, какая муха тебя укусила? – спросила она, когда мы вышли на улицу.

Я тем временем смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить Камуньяса, который как сквозь землю провалился.

– Что случилось-то? – продолжала допытываться Мэрилин.

– Да ничего, просто тут минуту назад был Камуньяс и...

– Так это Камуньяс звонил в дверь? Что-то я ничего не по...

Но она не закончила фразу, потому что в этот момент кое-кто вышел из-за дерева и сказал:

– Ты с дуба не рухнул случайно?

Это был Камуньяс.

– Я сделал то, что должен был делать, – ответил я. – Мой отец полицейский, и если ты хочешь поговорить о том, что случилось той ночью, лучше сделать это наедине.

– Подумаешь, – сказал Камуньяс, – он же у тебя не важная шишка какая-нибудь, обычный муниципальный полицейский.

– О чём вы собирались говорить? – спросила Мэрилин.

– О, твоя девушка тоже хочет знать? – сказал Камуньяс.

– Это не моя девушка! – возмутился я.

– Я не его девушка! – подтвердила Мэрилин.

– Ну, к делу: кто же, по-твоему, разбил стекло у Дэнов? – спросил я.

– Ты знаешь? – Мэрилин внимательно посмотрела на Камуньяса.

Некоторое время он молчал. А потом сказал:

– Завтра я буду разговаривать с Себастьяном. И я боюсь, что он узнает о том, о чём не должен знать... Помните, я говорил, что ел мороженое со своим отцом в ночь после нашей встречи на фабрике?