Король все еще был не в силах поверить, что кто-то сумеет – нет, лучше сказать, посмеет – заставить его повести себя столь неподобающим образом. У него даже родилось подозрение, что юная супруга нарочно затеяла флирт с красавцем-итальянцем, чтобы пробудить в нем бешеную ревность и спровоцировать на поведение, более подходящее для озабоченного подростка, нежели для короля. Но, черт побери, как ей это удалось?!

Милли последовала приказу Джанферро и только после этого рискнула заговорить с мужем о том, что произошло между ними.

– Судя по всему, ты жалеешь о том, что мы сделали, – мягко начала Милли.

– Что было, то было, Милли. Теперь уже поздно сожалеть об этом, – отрезал Джанферро и попытался сгладить резкость последней фразы улыбкой. – Кстати, разве тебе не нужно собираться на прием?

Неожиданно Милли вспомнила детство, когда отец еще был жив. Время от времени он надолго уезжал, и тогда весь «Каюс-Холл» наполнялся особым ощущением нетерпеливого ожидания. Милли готова была сидеть на пороге дома, лишь бы не пропустить папу. Но когда он наконец возвращался, то говорил дочери, что уже слишком поздно и они повидаются завтра.

Память об обманутых надеждах сохранилась в душе Милли на всю жизнь. Отец так же отталкивал ее, как сейчас делает Джанферро.

Может, именно поэтому она влюбилась в него? Иными словами, сделала то, о чем постоянно твердят психологи – вышла замуж за мужчину, похожего на отца, потому что не представляла себе иного сценария отношений с противоположным полом.

Миллисента взглянула на супруга с холодной улыбкой:

– Ты прав. Мне нужно торопиться.

Однако такая жена – надменная и полная достоинства – Джанферро также не устраивала. Наблюдая, как она с гордым видом прошествовала к выходу, он неожиданно осознал, что удачный брак строится на взаимных компромиссах, а переломить себя не так-то просто.

– Милли? Я хочу напомнить тебе о нашем плане как-нибудь пообедать вместе. Давай договоримся о времени, и оно уже будет постоянным. Я скажу своему помощнику, а он обсудит детали с твоим секретарем.

Непосвященному человеку подобная речь показалась бы лепетом помешанного, но для Миллисенты она означала маленькую победу.

– Это звучит как полный бред, – заметила она с усмешкой. – Приятного дня, дорогой.

Джанферро склонился над бумагами и даже не поднял головы, когда дверь за женой закрылась. Скорее всего, он просто не услышал, как Милли вышла.

Незначительная, на первый взгляд, перемена в ежедневном графике имела огромное влияние на жизнь молодой пары.

Когда наступал особый день, Милли с самого утра начинала готовиться к свиданию. Похоже, с Джанферро происходило то же самое. Словно тайные любовники, они отпускали всех слуг, и, когда король заходил в комнату и начинал расстегивать рубашку с лукавой улыбкой на лице, у Миллисенты захватывало дух от восторга. Сбывалась ее самая смелая мечта!

Любая другая пара сочла бы за счастье пообедать из золотой посуды, запивая изысканные блюда дорогими винами. А молодая королевская чета наслаждалась прямо противоположным – они ели руками самую обыкновенную пищу, развалившись на шелковых подушках при свете звезд на террасе.

– Как же это здорово! – мечтательно протянула Милли во время одной из таких встреч. – Настоящее блаженство, – добавила она с особым ударением, когда рука Джанферро коснулась ее груди.

Он медленно обвел кончиком пальца вокруг напряженного от возбуждения соска красавицы.

– Я знаю, как тебе это нравится, дорогая. Ты выражаешь свои мысли весьма убедительно.

– Почему бы тебе просто не сказать: я тоже в восторге?

– Но ведь это и так понятно.

– Понятно, и все-таки расскажи о своих чувствах вслух… О, что ты делаешь?

– Угадай с трех попыток, – с тихим рычанием предложил он, касаясь языком бархатистой кожи любимой.

В такие редкие часы, когда они принадлежали сами себе, их жизнь становилась почти нормальной, и это представлялось высшей привилегией.

И еще одну вещь поняла Милли за время тайных свиданий с мужем. Возможно, она была не права, отказываясь от беременности. Наверное, у женщин так обычно и происходит – чем больше крепнут чувства к партнеру, тем сильнее хочешь от него ребенка. И перспектива завести малыша перестала теперь казаться Милли западней.

Джанферро коснулся губами волос любимой, слегка погладил ее грудь и задумчиво произнес голосом, полным скрытой надежды:

– Может быть, ты уже беременна? Представляешь, то, что мы сейчас сделали, станет началом новой жизни!

Подобные разговоры случались и во время их медового месяца, но теперь они больше не пугали Милли. И тон, которым муж произносил эти слова, значительно изменился. Вместо приказа в его голосе звучала просьба мужчины, страстно мечтающего о продолжении рода.

– Мне бы так хотелось быть сейчас беременной, – тихо произнесла Милли, понимая, что говорит чистую правду. Но боль от того, что она все это время делала втайне от мужа, пронзала ее сердце как острый нож.

Оставив Джанферро дремать на постели, Милли тихо поднялась и направилась через огромные комнаты в ванную. Там она решила не включать свет – лунные лучи мощным потоком проникали в помещение, отражаясь от многочисленных зеркал. В одном из них Милли вдруг увидела свое собственное обеспокоенное лицо.

Придется ей рассказать мужу о противозачаточных таблетках. Если бы она была невестою сейчас, то, не задумываясь, сообщила бы жениху о своих средствах предохранения. Но несколько месяцев назад Милли была слишком напугана предстоящей ответственной ролью, чтобы заводить подобный разговор. Да и Джанферро был иным – более властным, непреклонным, привыкшим полагаться лишь на собственное суждение.

Милли раскрыла косметичку и извлекла упаковку таблеток в блестящей фольге. Глядя на маленькие шарики, Милли повторила себе еще раз, что должна обо всем рассказать любимому. И все же что-то останавливало ее, помимо стыда за свой поступок. Разве муж не почувствует себя оскорбленным оттого, что столь ответственное решение приняли без него? И не будет ли это огромным ударом по их еще только начинавшим крепнуть отношениям?

Снова взглянув на себя в зеркало, Милли отметила, что ее лицо выглядит теперь старше и серьезнее, чем тогда, когда она была невестой. И у этой повзрослевшей женщины был выбор – либо все рассказать мужу, либо просто перестать принимать таблетки.

И вдруг Миллисента с ужасом заметила второе отражение в зеркале. Стоя на пороге, Джанферро щелкнул выключателем. В ярком свете флуоресцентных ламп ванная напоминала сцену.

– Что ты здесь делаешь, Милли?

– Мне просто… понадобилось кое-что взять из косметички.

– И какого рода это «кое-что»?