Она обводит взглядом ранчо. Джед где-то там, но мы его не видим.

– Я не знала, что думать, учитывая, что он просто взял и уехал. Не проработал тут и полугода и уже запросился в отпуск? На что это похоже?

На что-то, имеющее логичное объяснение, как мне кажется. Это место изолировано от всего, а запреты покидать его территорию и ездить в город делают его еще более отрезанным от мира. Мне понятно его желание отправиться в отпуск через шесть месяцев.

– Он должен был вернуться с женой. Ты ее видела?

Я не вправе рассказывать ей о его разводе, да и вообще, она же не знает, что мы с ним уже познакомились, поэтому я отвечаю:

– Нет, не видела.

– Что ж. – Она наклоняется вперед, сидя на своем квадроцикле. – Посмотрим, как пойдут дела теперь, когда ты здесь.

Она заводит двигатель и уносится прежде, чем я успеваю спросить, что она имела в виду.

Проходит три дня. Я работаю, привыкая к рутине, несмотря на то что паника внутри меня нарастает. Я мою окна. Катаюсь на лошадях. Снова мою окна. Снова катаюсь на лошадях. Но внутри меня все горит, полыхает. Я говорю себе, что завоевываю доверие твоей семьи, как следует погружаюсь в твой мир, но с каждым днем след остывает.

По нескольку раз в день я вижу Джеда. Он, голый по пояс, потный, ремонтирует крышу седьмого домика. Я же ни на йоту не приближаюсь к тебе, к нему, вообще ни к кому. Я работаю, читаю «Милостивую государыню» и строю планы на выходные: обыскать твой дом, обыскать ранчо, обыскать Хеппи-Кэмп.

Я надеюсь, что твои родители уедут в Ашленд, чтобы пополнить запасы, но понимаю, что Джед может остаться здесь, и не знаю, как с этим быть. Как я могу заниматься твоими поисками, если за мной постоянно кто-то наблюдает?

Чтобы не закричать от всей этой безысходности, я постоянно нахожу себе какие-то дела. Но мои руки чешутся заняться чем-то действительно полезным. На улице жарко, я постоянно мокрая от пота, а ты так и не найдена, и, возможно, где-то лежит твой труп, остывая и коченея. Я должна делать то, что выведет меня на твой след. Вчера, сегодня, сейчас.

По ночам я слушаю твой подкаст. В каждом эпизоде скрыта улика, подсказка, которая приводит меня к УПС. Каждое утро голова у меня раскалывается, в груди не хватает воздуха. Каждый день я злюсь на себя за то, что ни на шаг не приблизилась к разгадке, что недостаточно усердно работала. Что до сих пор не нашла тебя.

В среду твоя мать заходит в конюшню и говорит мне, что в эти выходные они не поедут в Ашленд. У них еще полно всего с прошлой поездки. Разве не повезло? Но это не должно помешать моим планам начать задавать вопросы. Что я и делаю. Продолжая усердно начищать серебряные части седла зубной щеткой, я спрашиваю, опустив голову:

– Почему Джед не ездит верхом? Разве он не конюх?

– Он не знает, как вести себя в седле, – отрезает она.

По словам Джеда, она ни разу не видела его в седле.

– Было бы хорошо иметь напарника, – осторожно произношу я, – лошадям лучше, когда они вместе.

– Летом у них будет достаточно времени, чтобы побыть вместе.

– Но разве не стоит сейчас подготовиться?

У меня в голове уже какое-то время зреет мысль, что наши отношения становятся абьюзивными. Ты много раз рассказывала мне, как они развиваются. Отношения, которые заканчиваются Убийством, Пропажей, Сговором. Они всегда начинаются одинаково. Например, так: он изолировал ее. Твоя мама неустанно повторяет, чтобы я не ездила в город. Заставляет меня работать в одиночку. Покупает мне еду, чтобы мне не приходилось ходить в магазин. Еду, одежду, туалетную бумагу – все, лишь бы только у меня не было повода куда-то идти. Я вспоминаю, как ты описывала свое детство здесь: «Это настоящая глухомань, и я не могла убежать».

Мне нужно вырваться отсюда. Нужно тебя найти. Я не могу постоянно удовлетворять запросы твоей матери. Не могу постоянно стараться угодить всем. Так что я настаиваю:

– Я не знаю гостевых троп. И вы говорили мне, что уходить за периметр небезопасно. Мне нужно, чтобы кто-нибудь показал их мне. – Джед сказал мне, что потратил несколько месяцев, расчищая тропы, несмотря на то, что ему не разрешили ездить по ним. – Мне нужно, чтобы кто-то пошел со мной, чтобы я не была одна.

Твоя мать задирает подбородок. Я знаю, что сама она не хочет идти со мной. Она не любит покидать ранчо. Но она также знает, что я права: если я собираюсь водить гостей по маршруту, мне нужно знать, где он проходит.

– Ладно. Я поговорю с Эмметтом, спрошу, сможет ли он отпустить Джеда пару раз в первой половине дня, чтобы показать тебе тропу. – Она перекатывается с пятки на носок. – Видит бог, Эмметту от Джеда тоже не так уж много пользы.

Ты ни разу не сказала мне ни слова о Джеде, что меня удивляет, потому что он из тех мужчин, на которых так падки женщины: подтянутый, стройный, смазливый и любит томно глядеть вдаль. Он привлекательный, к тому же зол на мир, что, по моим меркам, делает его еще более интересным. На следующее утро, седлая Ангелину Вторую и Сокровище, Джед смотрит на утренний туман угрюмо и обиженно.

Как ты меня и учила, я начинаю с простых, невинных вопросов:

– Как давно ты ездишь верхом?

– Сколько себя помню. С самого детства.

Он вырос в маленьком городке. Он работал на ранчо с семи лет. Я вижу, что он умеет обращаться с лошадьми. Вслух я выказываю удивление тем, что Эдди считает иначе.

– Она меня наказывает, – отвечает на это он.

– Наказывает? В каком смысле?

– Такие у нее методы. – Он осторожно затягивает кушак и подтягивает приструги.

Это, наверное, бред, но разве я не замечала в ней садистские наклонности? Как в первый день она хохотала, летя на всех парусах на квадроцикле. Или как нехорошо блестели ее глаза, когда она приказала мне подняться по четырехметровой лестнице без страховки, чтобы помыть окна в летнем домике.

Я подвожу свою лошадь к скамеечке, а Джед запрыгивает в седло с земли.

– Я должен отвести тебя на пляж сегодня; это через шоссе. – Он разворачивает свою лошадь. Я иду за ним по главной дороге, мимо летнего домика. Снова звонит телефон.

– Этот телефон звонит постоянно, – говорю я.

– На него звонят гости, – отвечает Джед. – Насколько я могу судить, хозяева довольно безответно относятся к бронированиям. Не удивлюсь, если наступит лето и никто так и не приедет.

Я улыбаюсь, потому что никогда не слышала, чтобы кто-нибудь использовал слово «безответственно» в реальной жизни, даже если он и произнес его неправильно.

Мы оба молча проезжаем мимо дома твоих родителей. Джед тревожно на него смотрит, и его плечи напрягаются. Затем мы направляемся по подъездной дороге к шоссе. Из-за поворота внезапно вылетает широкая фура, и Джед резко натягивает поводья Сокровища.