— Ладно, попытаюсь. Такие телодвижения и вид нагого женского тела приятен мужчинам. — Литвин показал на блондинку, всё ещё извивавшуюся меж столов. — В своём роде это искусство. Мужчин оно сильно возбуждает.

— Искусство, — повторила Йо, и кафф в её волосах замигал. Мигал он без перерыва целую минуту — кажется, компьютерные объяснения насчёт искусства были ей непонятны. — Ты сказал, что нагота женщины возбуждает мужчин… В каком смысле? Это психическая или физиологическая реакция?

— То и другое. Смещается гормональный баланс, растёт давление крови и ритм сердечных ударов, мышцы напрягаются… ну, и кое-что ещё. Это древний сексуальный механизм.

— Связанный с размножением?

— Необязательно.

Йо призадумалась. Лицо человека в такие моменты меняется: лоб идёт морщинами, брови лезут вверх, твердеют губы, становятся глубже складки у рта. Непроизвольная игра лицевых мышц, отражающая течение мысли… Но у женщины бино фаата ничего подобного не замечалось — только взгляд её застыл и веки на миг прикрыли серебряные глаза.

Затем она поделилась с Литвиным плодами своих размышлений:

— Если бы я была нагой, это тебя возбудило бы?

— Ещё как! — признался Литвин. — Ты выглядишь приятнее этой блондинистой девицы. Я уж не говорю о запахе…

— Запах, да… — Глаза Йо чуть-чуть сузились. — Запах означает, что я близка к периоду туахха. Семь или восемь циклов, и я забудусь в т’хами, а тебе пришлют нового переводчика.

— П’реводчиков, — уточнил Йегг. — Мы, Йо и я, есть из одного поколения, и т’ахха приходить к нам в одно и то же время.

— Это значит, что вы нуждаетесь в сне? В регулярном отдыхе?

Йо уже знакомым жестом развела руки.

— Нет. Только в нормализации гормональных процессов и снятии напряжения в определённые периоды. Обычно это занимает от пяти до восьми циклов. — Она опустила глаза и молвила: — О таком не принято спрашивать, но, может быть, ты скажешь… Когда у тебя наступает туахха?

«Похоже, мы зашли в тупик», — подумал Литвин, а вслух произнёс:

— До сих пор я как-то обходился. У нас есть множество способов, чтобы снять напряжение. Вы их, наверное, видели, если ловите передачи с Земли. — Он показал на безмолвного стража. — А что насчёт этого? С ним тоже случается туахха?

— Это бывает у всех, — отрезала Йо. — Ты хочешь что-нибудь ещё увидеть?

— Конечно. Залы для т’хами. Особенно тот, куда поместили земную женщину. Я должен убедиться, что с ней всё в порядке.

— Это д’леко, — вмешался Йегг. — Нужно ехать.

— Так поедем!

Блондинка-стриптизёрша и ресторан, забитый публикой, исчезли. В стене замерцала мембрана, и сквозь её прозрачный занавес Литвин увидел очертания кабинки, мягкий сероватый пол и сложные узоры из разноцветных линий, горевших, как чудилось ему, прямо в воздухе. Схема корабельных коммуникаций! Разобраться бы с ней… А заодно узнать, как вызывают транспорт… Может быть, с помощью этого шарика? Каффа?

— Сюда.

Йо направилась к мембране, следом за ней шёл страж. Кожа на его безволосом затылке поблёскивала, доспехи прикрывали тело от шеи до середины бёдер. Этот панцирь не был похож на боевой скафандр десантников — облегал торс и ягодицы, как перчатка, и было заметно, как могучие мышцы бугрятся и перекатываются под ним.

Удобный момент, мелькнуло у Литвина в голове. Насмерть бить, само собой, не стоит, но можно прицениться. Как будто бы случайно…

Сделав вид, что оступился, он с размаха ударил охранника плечом между лопаток. Ему показалось, что он налетел на скалу.

Земля. Нью-Йорк, Москва и Брюссель

Когда на заседании Совета Безопасности был рассмотрен четвёртый и последний в этот день вопрос (он касался очередного палестинского кризиса), встал Умконто Тлуме, представитель Свободной Территории Зулу[24]. СТЗ не являлась постоянным членом Совбеза, но великие державы считали, что малых мира сего стоит привлекать к работе всех комиссий и комитетов ООН — разумеется, на временной основе и с правом совещательного голоса. Это выглядело демократично и внушало младшим партнёрам полезные иллюзии — например, что их мнение играет какую-то роль в мировой политике и что их президенты, диктаторы и короли могут вращаться на равных с такими же VIP-персонами из Штатов и Европы. Временным представителям давали титул советника; обычно их кооптировали на шесть-восемь месяцев, выбирая людей не скандальных и хорошо понимавших английский. Из всех подобных личностей Умконто Тлуме являлся самым тихим и нескандальным — за семь недель в Совбезе он не проронил ни слова, хотя его английский был безупречен. Но сегодня, кажется, он собирался произнести целую речь.

Началась она с вопроса:

— Известно ли вам, джентльмены, о гипотезе астронома Лю с обсерватории «Кеплер»?

Джентльмены отреагировали по-разному. Американец раздражённо хмыкнул и поджал губы, француз и немец зевнули, представитель Британии лорд Майкл Мэнсон, человек воспитанный, включил запись на покетпьют и прикрыл глаза, а японец Тацуми налил себе стаканчик минеральной. Пожалуй, единственным навострившим уши был представитель ЕАС Борис Горчаков. Его реакция являлась чисто инстинктивной — на китайское имя и любые упоминания Китая, граничившего с Россией и её азиатскими сателлитами на протяжении восьми тысяч километров. Пятая часть экватора, как-никак! И полтора миллиарда трудолюбивых, но голодных граждан, точивших зубы на Монголию, Сибирь и Казахстан.

Поэтому Горчаков протёр очки и молвил:

— Что за гипотеза, советник? Вы говорите, Лю астроном… Она как-то связана с космическими технологиями?

— Скорее с космической безопасностью, — заявил Умконто Тлуме. У него были белые зубы, тёмная гладкая кожа, внушительный рост и великолепное оксфордское произношение. — Материалы наблюдений доктора Лю Чена были опубликованы в еженедельнике «КосмоШпигель», а затем, после позавчерашней пресс-конференции ОКС, перепечатаны «Жэньминь жибао», «Нуэво Сицилиа», «Тетрис плюс» и некоторыми другими изданиями.

— Жёлтая пресса, — проворчал Джарвис, представитель Штатов. — Особенно эта «Жибао»… Желтее некуда!

— А что вы скажете о «Нью-Йорк геральд», «Лондон экспресс» и «Огнях Москвы»? — поинтересовался Тлуме. — А также о каналах JBC, Интер-Информ и Первом Российском?

Сэр Майкл открыл глаза и закивал головой в благородных сединах:

— Да, я вспоминаю… «Геральд» и «Лондон экспресс»… Там были заметки о скандале, учинённом обозревателем «Шпигеля»… Кажется, некий Гюнтер Фосс?