- …меня в курс дела? - договорила Пчелкина, порождая во мне весьма неуместное разочарование. 

- Что именно ты хочешь знать? 

- Ну, что это за люди, как себя держать… 

- Держись так, как будто ты от меня без ума, - растянул я губы в самой порочной из своих улыбок. - Уверен, у тебя получится. 

Вместо ответа Пчелкина неловко поерзала на сиденье. То-то же! Не мне же одному мучиться? 

- Расслабься, - добавил я. - Это не деловые переговоры, а ты - просто моя жена, а не сотрудник. 

- И все же я не понимаю… - снова начала Маша и я, вздохнув, пояснил: 

- Мы встречаемся с управляющими принадлежащих мне виноградников. Они знают, что у меня два дня назад должна была состояться свадьба и что я приеду с женой. В виду прекрасно известных тебе обстоятельств, жены я лишился, поэтому эта завидная роль отошла тебе. Так что будь добра сыграть ее не хуже, чем на «Оскар». В общем, просто сиди и улыбайся, итальянцы это любят, - подвел я итог всего сказанного. 

- Так? - Маша старательно растянула губы в улыбке и я чуть не подскочил на месте от этого зрелища. 

- Нет, так не надо, - заявил я прямо. - Сейчас ты улыбаешься как голодный крокодил при виде жертвы. 

- Вообще-то я и взаправду голодная. 

- Скоро поешь, - пообещал я, и на этом разговор завершился. 

А десятью минутами позже мы входили в ресторан, где нас уже ожидали. И стоило только покончить с приветствиями и сесть за стол, как один из моих управляющих (по имени Иньяцио) сказал: 

- Поздравляем вас с бракосочетанием! 

Вежливо поблагодарив и краем глаза отметив, что Маша все же улыбается голодным крокодилом (хоть бы пасту побыстрее принесли, что ли), я понадеялся свернуть сразу на деловые темы, но не тут-то было. 

- Мы знаем, в России есть традиция кричать «Горько!», - продолжил Иньяцио, и все сидевшие за столом итальянцы в количестве четырех человек вдруг начали дружно скандировать на не слишком чистом, но все же русском: 

- Горько! Горько! 

И где только набрались? 

Впрочем, как бы там ни было, а мне не оставалось ничего иного, как, подняв Машу с места рывком, запечатать ее рот поцелуем. 

Боже, сохрани мои штаны!

Он меня целовал! Божечки! Зачем делал это, я не знала. Хотел показать партнерам, что у нас серьезные отношения? Что ж, я готова была ему подыграть! Стала отвечать так, как не отвечала на поцелуи ни разу в жизни. Поиграла с языком Штерна, притворилась скромницей, и когда он пошел в наступление, снова ответила контратакой на атаку.

В общем, когда мы с ним закончили, Давид выглядел так, будто с ним никогда подобного не происходило.

- Давайте же перейдем к делу, - выдавил из себя Штерн, когда мы покончили с горькой традицией. И дальше они с партнерами погрузились в обсуждение каких-то там своих дел, от которых мне только и хотелось, что зевать. 

Возвращались мы в отель в молчании. Давид сидел рядом, я - смотрела в окно такси. Жалел ли Штерн о том, что привез меня сюда? Я не знала, да и знать не хотела. На губах все еще горел его поцелуй. Дань тому, что партнеры кричали русское «горько». И все. Если бы на моем месте была Агата, Штерн бы действовал по точно такому же протоколу. 

- Я в душ, - буркнула я, когда мы добрались до номера. 

- Хорошо, - откликнулся мой «муж».

Стоя под струями теплой воды, я приложила ладонь к плоскому животу. В этой всей круговерти, свалившейся мне на голову, я мало думала о своих будущих малышах, но сейчас как никогда ранее прислушалась к своим внутренним ощущениям. Все было спокойно, и только чувства к Давиду, зародившиеся помимо моей воли, выбивались из общей картины. Но мне нельзя было им поддаваться! Нельзя и все тут. Штерн вообще может не оказаться отцом моих детей. Значит сейчас мне вообще не стоит смотреть в его сторону, каким бы мужем он там ни назвался!

Проснулась я раньше Давида. Спать мы легли в одну постель. Я внутренне противилась этому, но усталость взяла свое. Ну не ложиться же на диване, когда есть весьма удобная для сна кровать, - решила я несколько часов назад, и едва голова моя коснулась подушки, сладко заснула. 

Когда оделась и уходила на завтрак, Штерн мирно сопел в нашей постели. Я даже ненадолго задержалась и понаблюдала за тем, кто сейчас назывался моим мужем. Мысленно представила, что мы с ним действительно расписались, и мне это не понравилось. Слишком уж большую бурю чувств вызывало. 

На завтрак выбрала себе омлет и пару бутербродов с сыром. От кофе отказалась, но спас цикорий. Его и потягивала, сидя на террасе ресторана при отеле. 

Только одно волновало меня в этом случае - Штерн. То, как он обращался со мной, вроде бы небрежно, но зная в то же время, что именно я хочу. Это пугало. Вот наскучит ему играть в семью, и с чем я останусь? 

Как минимум с двумя детьми, - подсказал внутренний голос. И с ним я была согласна. Мои дети были моей ценностью, и я собиралась сосредоточиться на них. 

- Почему не разбудила? - охрипшим голосом поинтересовался Давид, когда я приканчивала последний бутерброд. Сел рядом, и я тут же отодвинулась. 

- Ты очень крепко спал. 

- Я всегда так сплю. Привыкай. 

Привыкай! Кхек… как будто мы с ним вместе собирались прожить до старости! 

- Слушай, зачем ты мне говоришь такие вещи? - поинтересовалась я. 

- Какие? - подернул плечами Штерн, отпивая половину стакана грейпфрутового сока. 

- Такие, что я могу решить, что мы с тобой вместе. 

- А мы с тобой вместе, - кивнул он в ответ с самым уверенным видом. 

- Сейчас да, но я имела в виду другое. 

- Что именно? 

- То, какими наши отношения будут, когда мы вернемся домой. 

- А какими они будут? - Давид приподнял бровь и на губах его появилась улыбка. Я залипла на ней взглядом. Вот залипла и все тут, и даже не понимала, что с этим делать. 

- Я не знаю, в том и дело! Но исходные данные говорят о том, что все может повернуться как угодно. 

- Какие такие исходные данные? - со смешком в голосе поинтересовался Штерн.     

- Мои дети! Которые могли завестись совсем не от тебя!