Девочки, привыкшие к другой жизни, жизни в любви и вере, не понимали, чего хотят эти страшные мужики. Испуганные балерины пятились к зеркалам, как будто хотели нырнуть в их спасительные глубины. Лиза и Василиса даже закрыли глаза, думая про себя о том, что вот сейчас, вместо класса, окажутся на освещенной софитами зеркальной сцене. Но их фантазиям не суждено было сбыться. Солдаты уже снимали с винтовок штыки.

Изольда Филипповна и Зинаида Ивановна вышли вперед, заслоняя собой девочек.

– Господа солдаты! – взывали они к пришедшим, в глазах которых все больше и больше разгоралась ненависть, – Немедленно покиньте помещение. Здесь идет урок…

Они не договорили: в их грудь вошли острые лезвия штыков. Потом дошла очередь и до девочек. Умирая, Лиза и Василиса дотянулись друг до дружки и успели взяться за руки.

Через час на полу всех классов училища лежали растерзанные тела юных балерин. На белых пачках, словно алые маки, расцветали кровавые пятна. А по всем зеркалам репетиционных классов стекали вниз красные ручейки. Чистая зеркальная поверхность, впитав в себя кровь девочек, начала мутнеть.

* * *

Отец продолжал строить свою зеркальную комнату. Он изменил положение зеркал на стенах, развернув их под разными углами. Теперь, стоя в центре комнаты, любой человек видел множество зеркальных коридоров, в которых множился он сам. Необычное положение зеркал позволяло каждому видеть не только свой затылок в зеркале сзади, но и свое лицо, смотрящее на него из зеркала.

Пришедших к нему на прием людей, он сажал по одному в центре комнаты так, чтобы они оказывались в центре этих зеркальных коридоров. Медиум долго читал свои заклинания, потом выходил из комнаты, оставляя человека одного. С внешней стороны комнаты он закрывал комнату на щеколду, чтобы те, кто оставались в ней, не открыли ее раньше времени, разрушив колдовство.

Сначала из комнаты не доносилось никаких звуков: сидевший там человек пристально всматривался в глубину зеркал. Позже слышались испуганные крики и всхлипывания. Это означало одно: зеркальная комната «работала». По крайней мере, гости медиума утверждали, что видели в глубине зеркального пространства силуэты своих родственников, которые кривились, как отражения в воде. По словам одних, родственники стояли, молча, с тоской глядя на них. Другие утверждали, что духи говорили с ними глухим голосом, словно идущим из-под пола, но они их понимали. А некоторые уверяли, что духи даже дотрагивались до них. Правда, была одна странность в рассказах людей, побывавших в этой магической комнате: иногда им казалось, что из глубины зеркал до них доносятся звуки игры на фортепьяно. Но медиум относил это к игре воображения рассказчиков.

Антон с иронией относился к занятиям отца. Если он такой всемогущий медиум, то почему у него никак не получается вызвать дух матери? И это было правдой. Отец частенько оставался один на один с зеркальными коридорами, но дух жены к нему так и не приходил.

В такие вечера, выйдя из зеркальной комнаты совершенно опустошенным, отец закрывал ее, отменял прием и возвращался домой. В это время Антону было лучше не попадаться ему на глаза: отец начинал срывать на нем свою неудачу. И, как всегда, он бранил сына за глупое, по его мнению, увлечение готикой. Антон старался быстрее исчезнуть из дому и отправлялся на кладбище к своей новой компании.

* * *

Сегодня состоялась свадьба Черного Ангела и Микантары. В отделение загса приехала вся группа Черного Ангела и готы из других сообществ. Все гости были в черном и загримированы под «трупов», «чертей» и «ведьм». Невеста одета в черное платье, свадебный букет перевязан траурной ленточкой. Широкий медный браслет с множеством цепочек с крестами на конце обхватывал ее руку.

Работники загса, находившиеся в шоке от этой компании, с трудом провели свадебную церемонию. Они с облегчением вздохнули, когда странные молодожены с гостями уехали. Напоследок церемонии молодожены выпустили в небо двух черных ворон.

Рассевшись по машинам, украшенным траурными лентами, на капотах которых вместо свадебных кукол были закреплены скелеты, молодые люди умчались на кладбище, где и продолжили гулянку. Там в беседке, тоже украшенной траурными венками и искусственными цветами, уже ждали несколько ящиков красного вина, принесенные Пауком и Скорпионом. Азазель раздала гостям большие стеклянные фужеры.

Первыми вино поднесли молодоженам вместе с лезвиями. Черный Ангел и Микантара сделали небольшие разрезы на ладонях и капнули в вино несколько капель крови. Затем они обменялись бокалами и выпили вино. Эту процедуру повторили за ними все гости.

Антон тоже полоснул себя по ладони, струйка крови потекла в фужер. Он протянул свой бокал Скорпиону, но тот не взял его. Точно также, никто из готов не захотел обменяться с ним бокалами.

Вскоре все гости, выпив вина, пустились в пляс. А Антон все еще стоял на месте и растерянно смотрел на свой бокал. Теперь он окончательно понял, что его никогда не посвятят в готы, что он так и не станет для них своим. По-хорошему надо было уйти и больше не навязываться им. Но он не может уйти, не отомстив за унижение. Ничего, он еще немного потерпит, пока не придумает хороший план мести.

* * *

Начало прошлого века

Шел 1918 год. Гражданская война в России осложнилась иностранной военной интервенцией. Войска Англии, Франции, Японии высаживались в районе Мурманска и Архангельска, наступали немцы. Армия белогвардейского генерала Николая Юденича трижды подступала к Петрограду. Шли кровопролитные бои.

В бывшем хореографическом училище открыли госпиталь для красноармейцев, в который привозили тяжело раненных солдат. Комнаты, бывшие совсем недавно балетными классами, заставили «под завязку» железными кроватями. Они стояли так плотно, что в просветы между ними с трудом протискивались сестры милосердия, подносившие раненым бойцам воду. Солдаты с жадностью припадали искусанными от боли губами к железной кружке и судорожно глотали живительную влагу. Стекла окон в палатах были закрашены по низу белой краской, на стенах же, как и прежде, висели зеркала. В них отражались тяжелораненые, прерывисто дышащие, истощенные мужчины. Они лежали на серых простынях, укрывшись коричневыми колючими одеялами. Белые марлевые повязки и солдатские рубахи были пропитаны кровью. Когда солдаты спали, они походили на покойников.

Впрочем, покойников, действительно, с каждым днем становилось все больше и больше. Солдаты умирали от тяжелых ран, нехватки медперсонала и лекарств. Но порой их смерть была неожиданной. Хирурги и травматологи удрученно хмурились: казалось, что послеоперационный больной уже идет на поправку, начинает кушать и даже слабо улыбаться, как вдруг скоропостижно умирает.

Каждое утро из палат выносили до десятка покойников. Их белые лица были искаженны не только болью, но еще чем-то. И если бы хоть кто-нибудь внимательно вгляделся в них, то заметил бы, что на всех лицах были гримасы ужаса, как будто бы перед смертью солдаты видели что-то такое, что буквально заставило застыть кровь в их венах. И если бы кто-нибудь сравнил количество умерших в разных палатах, то заметил бы еще одну особенность: все непредсказуемые врачами смерти случались только в зеркальных палатах. В палатах же, где не было зеркал, солдаты умирали редко и быстрее шли на поправку.