что, какая им разница, под чьим внешним управлением находиться, немцев или русских? В их-то жизни мало что изменится, во всяком случае, пока. А недовольных никто не держит. Вон, у прусского короля как раз проблемы на франтах, он только будет рад новым рекрутам. Только всё добро придётся оставить, да и зачем оно потенциальным покойникам?

Олигархи прониклись, и перестали бузить, а те, кто был поумнее, быстренько присягнули лично императору, и уже красовались с дворянскими грамотами, правда, безземельных дворян, но, какая разница, главное, потомственных. Таких было немного, десятка полтора всего. А вот остальные тут же перешли в ряды не слишком благонадежных, и за ними было установлено наблюдение представителями Тайной канцелярии, которая начала обосновываться в городах, еще когда и бунты-то не везде Румянцев подавил.

Криббе постучал и вошёл в комнату любовницы, которая сидела на диванчике с таким растерянным видом, что Гюнтер сразу понял, что-то случилось.

– Мы очень скоро уезжаем в Петербург, тебе нужно начинать собираться, – сказал он, не дождавшись от Хельги ни слова.

– Я не… – она замолчала, а затем быстро проговорила. – Я, наверное, не смогу поехать. Попрошу тебя передать его величеству мой доклад, и прошение об отставке, – голос Хельги задрожал, ей очень нелегко далось это решение.

– Что ты такое говоришь? Конечно ты поедешь, – Криббе нахмурился.

– Я не могу, – она заломила руки. – Как я смогу предстать перед его величеством, если я беременна?

– Что? – Криббе моргнул.

– Я жду ребенка, – она испуганно посмотрела на него.

– И ты молчала? – он невольно подался вперед, а Хельга отшатнулась. – Господи, женщина, я так могу подумать, что ты меня боишься.

– Я не знаю, как ты это воспримешь? – пробормотала она.

– Конечно, я весьма положительно это восприму, – он шагнул к ней, рывком поднял на ноги, а потом подхватил на руки. – Я и так шёл, чтобы сделать тебе предложение, теперь же всё стало куда проще.

– Ты мне делаешь предложение? – Хельга почувствовала, как по щеке побежала слезинка. С её настроением творилось что-то странное, но она не могла этому сопротивляться.

– Нет, конечно, – Криббе усмехнулся. – Время для предложений прошло, мы с тобой просто сейчас поженимся. Найдем священника посговорчивее и вступим в законный брак. Наверное, ты хотела другую свадьбу, но тут уж ничего не поделать. – Он медленно опустил её на пол. – Мне тут птичка на хвосте принесла весть, что, возможно, если ничего не измениться, по возвращению в Петербург, меня ждёт титул. И, значит, тебя тоже. А по Российским законам дворянка должна поступить на службу. Понимаешь, что я имею в виду?

– Я никогда даже не думала о свадьбе, – Хельга в упор смотрела на Гюнтера. – Но, черт подери, я всё же надеялась, что получу однажды нормальное предложение.

– Хорошо, – и Криббе опустился на одно колено. – Ты окажешь мне честь и станешь моей женой?

– Да, – и Хельга разревелась, спрятав лицо в ладонях.

– И из-за этого столько переживаний, – Криббе поднялся на ноги. – Раз сейчас мы всё прояснили, значит, пойдём, найдём священника, чтобы время зря не терять.

* * *

Я отшвырнул зашифрованное донесение от моего шпиона в Париже, и в ярости саданул по столу.

– Суки! – схватив стоящий передо мной стакан с водой, швырнул его в стену. Во все стороны полетели осколки, а я почувствовал небольшое облегчение. Но, когда мой взгляд упал на письмо, я снова почувствовал подступающий к горлу комок. – Твари!

– Ваше величество, – дверь приоткрылась и в кабинет заглянул Бехтеев.

– Прикажи тут всё прибрать, – я указал на осколки и рухнул в кресло.

– Что случилось? – Бехтеев зашёл в кабинет, глядя на меня с беспокойством. Он проверял письмо, но прочитать его не успел, тем более, что оно нуждалось в расшифровке.

– Этот озабоченный мудак Луи заключил договор с Фридрихом и австриячкой против меня. Более того, эти твари ещё и Порту в свой заговор втянули. Как же я не хотел сейчас с турками воевать, но, похоже, придется. Да ещё и против французов и, наверное, австрийцев. Дранг нах Остен очередной задумали, сволочи. И, самое главное, мне ни слова не передали о том, что наши отношения несколько изменились. И мои ребята всё также под французскими флагами… Так, стоп. Я вам устрою кузькину мать. Пиши приказ Кондратьеву, пускай нападает на всех англичан без разбора. Можно даже не ввязываться в затяжные бои, напакостить и быстро уйти. Главное, флаг французский чтобы получше англичане рассмотрели. Сюда же пусть идут испанские и португальские корыта. Олсуфьеву, пускай все верфи в округе выпотрошит, но мне нужны ещё корабли. Сколько найдёт, пускай оснастит командами. Преимущество отдавать немцам и французам. Они пойдут навстречу флоту Кондратьева. Шифром в конце приказа Кондратьеву, этих первыми пускать в бой. Чтобы их речь была жертвам хорошо слышна.

– Что вы задумали, ваше величество? – спросил Бехтеев слегка побледнев.

– Ничего такого, что эти сволочи никогда сами не проделывали. – Мрачно ответил я. – Витус Беринг открыл путь к Америкам. Северный путь. И я даже знаю, что, если двигаться по этой открытой земле на юг, то можно быстро достигнуть Канады. Отправить туда войска в помощь нашим отважным исследователям. Оснастить их новыми винтовками и мортирами. Пускай движутся к границам Канады. В бои не вступают, но прямо на границе закладывают крепости. Я пока много людей не могу туда послать, мне с турками воевать скоро придется. Помощи я не смогу долго прислать. Так что, на рожон пущай не лезут.

– Готовить армию к войне с Портой? – деловито уточнил Бехтеев.

– Пускай гарнизоны в готовности пребывают, но пока ничего конкретного никому не говори, узнаю, что кто-то болтает про Порту, башку отверчу. Потому что кроме нас двоих про это никто пока не знает. И верните Ласси. Салтыков остаётся командовать армией Берлине. Пока никаких телодвижений пущай не делает. Посмотрим, как себя немцы поведут. – Бехтеев поклонился и вышел из кабинета, я же заметался по комнате, как зверь по слишком тесной клетке. – Как же всё не вовремя.

Дверь снова приоткрылась и в кабинет протиснулся лакей, который принялся убирать осколки стакана. Я несколько минут смотрел на него, затем сел за стол и вытащил ручку. Подумав ещё немного, я принялся писать письмо Луизе, в котором весьма пространно сообщал, что обстоятельства вынуждают меня поторопиться, и что ждать до следующего лета нет никакого смысла. В общем, пускай хватает этого слизняка Фредерика и едет в Петербург вот прямо сейчас, когда в Европе стало чуть-чуть поспокойнее. Закончил я письмо пожеланием, что увижу её вживую в ближайшие пару месяцев. Мол, она лучше, чем кто-либо другой знает своего