В этот момент Оливье схватил золотой свисток, висевший у него на цепочке, и дал три свистка, которыми он обычно призывал Блэка.

Громкий, радостный лай был ответом на этот призыв, и почти в тот же момент умное животное одним прыжком очутилось подле своего господина, мокрое, грязное, с всклокоченной шерстью, выскочив из той самой трещины, которую всего за несколько минут до того осматривал Джон Джильпинг.

— Блэк! Блэк! Мой любимый, хороший пес! — восклицал Оливье, не помня себя от радости, и собака уже не лаяла теперь, а визжала от счастья, извиваясь вокруг него.

Возвращению Блэка радовался не только его хозяин, но и все остальные почувствовали облегчение при виде вернувшейся собаки, так как ее появление было несомненным доказательством того, что они спасены от почти неизбежной, как им казалось, смерти в этом подземелье.

Довольный результатом своих предположений и успокоенный относительно грозящей ему и его товарищам участи, Джон Джильпинг предложил прежде всего закусить.

Достав свои лучшие консервы, он на славу угостил приятелей, не забыв, разумеется и себя, при чем совершил при этом обильное возлияние виски и джина. Наевшись и напившись, он грузно растянулся возле своего осла, предавшись приятным грезам.

Около часа спал англичанин, и пионеры с нетерпением дожидались, скоро ли он проснется. Наконец желанное событие произошло, и мистер Джильпинг поднялся со своего ложа.

— Мистер Джильпинг, — сейчас же обратился к нему Дик, — я думаю, что животных нужно оставить пока здесь. Они едва ли пройдут по трещине.

— Совершенно верно, — согласился с ним Джильпинг, — но и мы сами не через всякую трещину пройдем… Нужно сначала исследовать ширину всех этих боковых ходов и выбрать тот из них, который окажется просторнее.

Это мнение было так убедительно, что все приняли его без возражений.

Теперь оставалось только приготовиться в путь. Из багажа было взято лишь самое необходимое, мула и осла привязали в пещере и принялись выбирать новую трещину.

Внимание друзей остановилось на ближайшем отверстии, хотя англичанин сомневался, чтобы оно было более проходимым, чем другие.

Дик пошел осмотреть проход, чтобы исследовать, насколько он действительно удобен.

Прошло около часа, а канадец не возвращался. Оливье начал беспокоиться. Вдруг Блэк заворчал, залаял и кинулся по следу Дика. Пионеры подождали, не подаст ли собака голоса, но не расслышали никакого звука.

— Тут что-то не так! — заметил Оливье англичанину. — Как вы находите, мистер Джильпинг?

— Я с вами согласен и, откровенно говоря, допускаю возможность несчастья.

— Не пойти ли мне?..

— О, нет, подождите… Я требую, чтобы вы подождали еще десять минут, и тогда я скажу, что нужно делать.

На помощь Дику. — Уход Лорана. — Застрял в туннеле.

НЕ ПРОШЛО И ДЕСЯТИ МИНУТ, КАК БЛЭК вернулся в пещеру, неся в зубах какой-то лоскуток.

То был лоскуток от куртки Дика.

— Дик! Он умер, умер из-за нас! — вскричал Оливье и зарыдал, как женщина.

Молодой человек хотел сейчас же броситься на поиски, но англичанин властно остановил его и сказал, что должен идти Лоран. Преданный слуга взял фонарь и бесстрашно углубился в темный и опасный проход. Долго он шел под низким сводом, согнув спину и задыхаясь от недостатка воздуха в узком ущелье. Через некоторое время ему наконец послышался какой-то отдаленный гул, но так как у него шумело в ушах, то он подумал, что ему только так кажется. Однако еще через несколько минут он убедился, что гул действительно слышен.

— Эй! Дик! Ау! — крикнул он наудачу.

— Ау, Лоран! — было ответом. — Это вы?

— Да я. Я иду к вам на помощь. Что с вами случилось? Где вы?

— Здесь, в туннеле, впереди вас. Я застрял в таком узком месте, что не могу выбраться ни вперед, ни взад. Блэк подбегал сюда, вы это знаете? Он, бедняжка, пробовал меня вытащить за куртку и только оторвал от нее лоскуток. Сказать по правде, я вас ждал!

— Граф хотел сам идти, но мы с англичанином его не пустили. Как он плачет из-за вас!

— Славный он человек, наш граф!

Лоран хотел что-то сказать, но так и остался с открытым ртом, изумленный неожиданностью: по голосу он думал, что Дик находится от него довольно далеко, а тут вдруг он в двух шагах от себя увидел его ноги.

— Вот как! Вы здесь! — вымолвил он наконец. — Я никак не ожидал, что вы от меня так близко!

— Это понятно: мои ноги в туннеле, а верхняя часть туловища находится вне туннеля, который выходит в довольно широкое углубление. Оттого мой голос так и глух… Однако нужно мне помочь!

— Что же мне делать?

— Если вы достаточно сильны, то вталкивайте мои ноги вперед, в отверстие, где я завяз. Оно дальше довольно широко, и я уверен, что через него можно дойти до пещеры с тремя гейзерами. Я слышу отсюда шум падающей воды… Только вот что: если я пролезу, то вы с графом и подавно, потому что вы оба тоньше меня; но как же быть с мистером Джильпингом?..

— Ну, он и до этого-то места не доползет…

— Тогда нечего об этом говорить. Тащите меня назад!

Лоран сильными руками обхватил ноги Дика, поднатужился и вытащил его назад.

— Вы очень сильны! — сказал Дик. — Благодарю вас. Теперь давайте отступать.

Возвращение было трудным. Приблизившись к месту, где их ждали друзья, Дик и Лоран стали кричать и стучать в стены туннеля, чтобы поскорее известить о своем благополучном возвращении.

Присоединившись к друзьям, Дик подробно изложил результаты своей рекогносцировки. Выслушав все, англичанин хладнокровно заметил:

— Так что же? Отлично. Выход найден. Я советую вам воспользоваться им!

— Но ведь я же сказал, что этот выход для вас… слишком… узок, не в обиду будь вам сказано!

— Вы можете идти втроем, а я поищу другой выход.

— Ни за что! — с живостью вскричал Оливье.

Дик и Лоран с не меньшим жаром подхватили восклицание графа.

Англичанин снова был тронут.

— Спасибо! — сказал он с чувством. — Спасибо, друзья мои!

Известно, что англичанин никогда никого по-пустому не назовет другом.

После небольшого отдыха исследования возобновились. На этот раз было условлено довериться только одному Джильпингу и не предпринимать без него никаких действий.

— С этого следовало бы и начать, — заметил Оливье, — тогда мы не потеряли бы даром времени, а вы, друзья мои, оба не пережили бы таких скверных минут…

Дик ничего не ответил на этот дружески-ласковый упрек; но когда Оливье заговорил с англичанином, траппер наклонился к уху Лорана и сказал: