— Скажите, Лоран, вы тоже недовольны нашим путешествием?

Тот взглянул канадцу прямо в глаза и понял его мысль.

— Я вас понимаю, Дик, — отвечал он также тихо трапперу, указывая глазами на графа, — если другого выхода не найдем, то…

Он не договорил и замолчал. Собеседники и без лишних слов поняли друг друга.

Джильпинг принялся снова исследовать трещины. После долгого осмотра он выбрал наконец одну, говоря:

— Если эта широкая трещина не выведет нас отсюда куда-нибудь в хорошее место, то, значит, вся моя наука вздор и природа сама перевернула все свои законы. В путь, господа! Менее чем через час мы придем в пещеру.

Доверяясь предсказанию, путники вступили в проход, который был настолько широк, что позволял им идти всем в ряд.

Этот широкий проход представлял настоящую находку для ученого. Геологические редкости встречались на каждом шагу. Джон Джильпинг не переставал издавать восторженные восклицания и сыпал всевозможными учеными терминами; разумеется, его объяснения с интересом слушал только один Оливье.

— Вся история строения земного шара, как в книге, написана здесь, на этих стенах!

— Какая превосходная наука геология! — воскликнул Оливье.

— Да! Это первейшая из всех наук, требующая, кроме того, основательного знания и всех других естественных наук. Посмотрите, — продолжал он рассказывать, приближая свой фонарь к одной громадной глыбе, которая казалось как бы составленной из множества частей разнородных каменных пород, — видите этот оттиск, напоминающий собой оттиск бородки пера, в глыбе камня? Это могила некогда живого существа, тело которого оставило свой отпечаток на этом камне, и вот по прошествии десятков веков мы еще видим его точный оттиск на известняке; научное название этого животного «граптолит». А вот тут, немного подальше, «эвкрина», род морской звезды, прикрепленной длинным стеблем к почве; странное существо, полуживотное, полурастение, представляющее собой переходную ступень от одного царства к другому!

— А это что за черная блестящая масса, несколько выдающаяся вперед? — спросил Оливье. — Можно подумать, что это глыба каменного угля!

— Вы не ошиблись! Это действительно пласт антрацита, образовавшийся из растительных отложений! — И, говоря это, геолог отколол кусок черного пласта. — Вот смотрите, — продолжал он, указывая на различные слои раскола, — видите! Вот это — папоротники, а это — лепидодендроны… Геологический, или, вернее, вулканический переворот застиг этот пласт антрацита в самый период его создания. Таким образом этот лист папоротника, попавший сюда еще живым, под постоянным давлением на него двух пластов известняка, с течением времени переродился из живой растительной материи в минерал, то есть в антрацит, пропитываясь постепенно субстанцией сдавливающих каменистых слоев. Точно таким же образом мы видим и рыб, превращенных в известняк. Это изменение или перерождение субстанции под влиянием среды и силы давления мы, геологи, и называем «метаморфизмом». Ах, какой великолепный доклад я мог бы сделать обо всем этом по возвращении в Европу! Но я замечаю, однако, что задерживаю вас, заставляя терять драгоценное время! Идемте и не станем более любоваться всеми чудесами этого подземного геологического музея!

— О, я еще когда-нибудь вернусь сюда, — бормотал про себя англичанин, — и пробуду здесь полторы-две недели один; необходимо узнать, каких пределов достигают эти подземные пещеры!

Но, несмотря на сильное искушение, мистер Джильпинг не стал более увлекаться интересовавшими его образцами геологических слоев и бодро пошел впереди во главе своего маленького отряда.

Так прошло более часа. Путники продолжали идти, но пещеры все еще не было. Однако они нисколько не приходили в отчаяние, потому что безусловно доверяли расчету Джильпинга, который сказал, что проход должен непременно вести в пещеру. В последнее время для них всякое слово ученого геолога сделалось свято. Тот факт, что пещера еще не показывалась, они объясняли весьма правдоподобным предположением, что туннель идет не по прямой линии, а с изворотами. Энергия путников не ослабевала, и они бодро шли вперед.

Пришлось, однако, сделать привал. Путники не спали уже несколько ночей. Оливье насилу держался на ногах, хотя крепился и шел, не подавая вида, что выбивается из сил. Дик заметил, что граф устал до изнеможения, и предложил отдохнуть, говоря, что не может идти от усталости.

— Спасибо, Дик, — заметил ему граф. — Это вы нарочно взяли на себя инициативу, чтобы не вынуждать меня стыдиться своей слабости.

— Извините, граф, я действительно очень устал. Это стояние в трубе, покуда меня не вытащил Лоран, меня чрезвычайно утомило. Я с таким удовольствием поужинаю и лягу спать…

— Ну, ну, хорошо…

Путники остановились. Едва Оливье опустился на землю, как сейчас же заснул сном праведника, позабыв даже закусить. Мистер Джильпинг не упустил перед сном основательно подкрепиться и выпить стаканчика три бренди.

Непреодолимый сон. — Грозное привидение. — Предотвращенная опасность. — Ужасное положение. — Всеобщее отчаяние и безнадежность.

ЗАКУСИВ НА НОЧЬ, КАНАДЕЦ И ЛОРАН закурили свои трубки и расположились немного поодаль от своих спящих товарищей, чтобы не мешать им своей беседой.

— Бедняжка! — проговорил старый траппер. — Как я упрекаю себя за недосмотр!..

— На свою беду мы встретились с этим толстяком! — продолжал сетовать Дик. — Без него мы отлично выбрались бы отсюда.

— Ну, будет, Дик, будет, — возразил Лоран. — Кто мог это предвидеть? Знаете что, Дик? У меня есть предчувствие, что мы отсюда никогда не выберемся.

— Нет, я так далеко не захожу, но думаю, что этот ученый причинит нам еще порядочно хлопот. И охота графу слушать его!.. Ну да мы еще посмотрим, чья возьмет.

— Право, я все более и более убеждаюсь, что он подосланный шпион!

— Если это так, то ему самому несдобровать. Живым он от нас не уйдет ни в коем случае. Только я все таки не думаю, чтобы вы были правы, Лоран, хотя присматривать за ним следует.

А бедный Джильпинг спал сном невинности, не чувствуя, какое страшное подозрение возводится на него.

Дик и Лоран тоже порядком утомились и потому недолго боролись с настоятельной потребностью отдохнуть. Они легли рядом и заснули как убитые.

В эту минуту из соседнего углубления высунулась татуированная голова дикаря. Держась в тени, чтобы на него не упал свет от фонаря, дикарь осмотрел спящих и крадучись направился в их сторону. Он был совершенно гол и держал во рту нож.

Что ему было нужно? Неужели он собирался заколоть спящих одного за другим? Нет, это было бы слишком рискованно.

Близко прижимаясь к стене, дикарь дошел до Лорана и протянул руку к его фонарю, но вдруг отдернул ее, подумал немного и повернул назад. Вскоре он снова исчез в том самом углублении, из которого появился.