— Долго ты. Ведь Варвара через час пришла, — заметил Исидо, пристроившийся рядом со мной. Глава рода с женой и первосвященником шли впереди, — понимаю, что рассказывать о таком не принято, но как там все прошло?

— Все замечательно, — улыбнулся я, — поговорили немного…

— Немного, — покачал головой тот, покосившись на идущую рядом Наоми, — чувствую, разговор был серьезным.

— Не стану отрицать, спорить с этим утверждением бессмысленно. Но серьезным он, судя по всему, был и у Варвары? — посмотрел я на свою невесту.

— Да, — повела та плечиками, — только не расскажу, даже не просите.

— Исидо, хватит, — строго заметила Наоми, — знаешь же, что не принято о таком рассказывать.

— Да, излишне любопытен. Извини, — сразу отступил ее брат.

После Храма, подхватив ждущих у дверей спутников, мы отправились в театр Кабуки. Недалеко от него располагался ресторан, в котором должен был состояться обед, который теперь, наверно, можно было назвать ужином. Ни Амасану — сан, ни его супруга, кстати, не задали мне ни единого вопроса по поводу разговора с Богом. Ничего не значащие беседы на общие темы. Хотя, я прямо таки чувствовал, как Хатико — сан буквально распирает от любопытства. Но воспитание обязывало быть сдержанной.

О театре Кабуки мне немного рассказывала Наоми, когда мы только собирались в поездку. Поэтому я знал про его особенности. Традиционные представления — смесь танца и пантомимы в сопровождении кота и сямисэна. Сцена с декорациями, рисовать которые доверяют лишь самым искусным художникам. Всего пять актеров с амплуа, которые никогда не меняются. Каждый мазок грима и каждая деталь костюма имеют свое значение. И, что меня поразило, никаких актрис. Только мужчины имеют право выступать в театре.

За трапезой, Наоми поведала нам с Варварой о том, что будут ставить пьесу с «обалденным названием», — «Самоубийство влюблённых на Острове Небесных Сетей». Как рассказала моя японская невеста, в свое время двойные самоубийства были весьма популярны в Японии.

Предполагалось, что влюбленные, решившиеся на этот шаг, непременно возродятся вместе. Понять такое очень сложно. А когда мне объяснили, что настоящий «японский дух», это когда человек в силу каких-либо обстоятельств не способный выполнить свой долг, предпочитает смерть, которая в таком случае рассматривается как очистительный ритуал, то я обомлел. Что тут сказать? Японцы и есть японцы. Все больше и больше поражался разнице в мировосприятии.

До театра из ресторана мы дошли пешком. Сам он располагался в двухэтажэном особняке, кстати выглядевшем совсем по-европейски. В фойе нас встретили, и после традиционных раскланиваний, пригласили на представление.

В зал, где проходила постановка, мы направились всей нашей большой компанией, включающей телохранителей и, как я его назвал для себя, художественного руководителя театра. Больше зрителей здесь не было. Специальный показ для высоких гостей. Удобные бархатные сиденья, широкое расстояние между рядами, которых было всего десять, все было устроено весьма комфортабельно. Как-то само собой вышло, что я сел между своих невест, затем Виль и Гвоздев со своей спутницей. А чуть дальше, уже чета Сузуки, и прочие японцы.

Само представление состояло из двух частей… но, признаюсь, мне хватило первой. Я как — то привык больше к классическому театру. Всеми силами, чтобы не обидеть и не оскорбить Хатико-сан, покровительницу театра, пытался сдерживаться. Но скверное знание японского и тут сыграло со мной злую шутку. Естественно, такие представления нравятся высокопоставленным главам родов и на них приглашают только самых уважаемых гостей, но как же далек от всего такого был я… В общем, как говорится, ничего не понятно, но очень интересно.

Надежды на перерыв между актами пьесы тихо растворились. Оказывается, и это стало для меня неприятным сюрпризом, так как я наделся немного расслабиться в баре, в традиционном японском театре их не предусмотрено. Оставалось лишь набраться терпения, чтобы потом наговорить комплиментов Хатико — сан.

Началось вторая часть представления так же, как и первая, и я решил смириться, как вдруг заменил вскочившую на ноги Виль. В ее руке появился пистолет и один из актеров, как раз начавший танец, рухнул на сцену. На татами выскользнул укороченный автомат, который он прятал в широком рукаве юкаты и не успел достать. За Виль вскочили остальные телохранители, а я буквально на «автопилоте», активировал «щит тьмы» и упал между сиденьями, увлекая за собой своих невест сидевших по обе стороны от меня. Туда же рядом со мной упал Исидо, а за ним и Павел с Софьей. А потом в зале театра началось настоящее светопреставление.

Глава 10

Горячие источники

Первым делом на меня упала Виль, а затем в зале загрохотали автоматные очереди. Судя по всему, перестрелка была ожесточенной.

— Все будет в порядке, господин, — прошептала моя телохранительница, перезаряжая пистолет.

Скатившись с меня, насколько позволяли проходы, прицелившись, несколько раз выстрелила. После чего вновь спряталась за спинкой кресла.

Ожесточенная пальба продолжалась минут пять, после чего все стихло. Виль вновь выглянула и медленно встала.

— Можно приподниматься, господин. Все успокоилось.

Мы последовали ее совету и поднялись. Мои невесты и Исидо были немного бледными, но вполне здоровыми. Гвоздев, как и Мамонтова, тоже, вроде, не пострадали. Софи с Варварой быстро осмотрели всех и подтвердили, что все у нас в порядке.

Картина, представшая нашим глазам, была весьма живописной. Вся сцена и первые ряды зала буквально заляпаны кровью. На самой сцене я насчитал как минимум семь неподвижных изуродованных тел. Уж не знаю из чего тут шла перестрелка, но калибр оружия был впечатляющим. У тел суетились японские телохранители. Я огляделся.

Мои спутники поднимались, как и я, из проходов. Видимо, спасительная идея укрыться в них пришла не только мне в голову. С облегчением увидел Амасану — сана и госпожу Хатико целыми и невредимыми. Супруга главы рода Сузуки испуганно вглядывалась в зал, но, увидев нас, улыбнулась и немного подтолкнула своего мужа. Тот посмотрел в нашу сторону, и я даже на расстоянии почувствовал, как он облегченно выдохнул. Да и немудрено. С их странными обычаями и традициями, не удивлюсь, если Амасану — сан почувствует себя и свой род навеки опозоренным в случае моей гибели.

Сейчас глава рода Сузуки что-то выговаривал стоявшим перед ним нескольким телохранителям и поникшей госпоже Акиро. Думаю, им явно пришлось несладко.

А перед нами появился Буслаев.

— Господин… слава Богам, вы живы!

— У меня отличная телохранительница, — положил я руку на плечо Виль.

— Спасибо, — с признательностью посмотрел тот на покрасневшую девушку.

— Пожалуйста, — потупилась телохранительница, — это моя работа. Что там с нападавшими?

— Помимо семерых актеров, еще пятерых в фойе положили. Говорят,