– Мадемуазель, – обратился он к Вианне, коротко кивнув и одновременно щелкнув каблуками.

– Мадам, – поправила она, надеясь, что прозвучало это гордо и спокойно, но и сама расслышала, как голос дрожит от страха. – Мадам Мориак.

– Я гауптман, капитан, Вольфганг Бек. – Он протянул ей какую-то бумагу и вновь щелкнул каблуками. – Мой французский не слишком хорош. Вы простить мои промахи, пожалуйста. – Когда он улыбался, на щеках проступали глубокие ямочки.

Вианна поднесла бумагу к глазам и нахмурилась:

– Я не читаю по-немецки.

– Что вам надо? – Изабель встала рядом с сестрой.

– Ваш дом очень уютный и очень близко к аэродрому. Я сразу его приметил. Сколько у вас спален?

– Что? – возмущенно спросила Изабель.

– Три, – ответила Вианна.

– Я определен на постой здесь, – сообщил капитан.

– На постой? – удивилась Вианна. – В смысле… жить?

– Да, мадам.

– На постой? Вы? Мужчина? Наци? Нет. Нет! – замахала руками Изабель. – Нет.

Улыбка капитана сделалась еще шире.

– Вы были в городе, – сказал он, глядя на Изабель. – Я видел вас, когда мы приехали.

– Вы запомнили меня?

– Уверен, каждый парень в моем полку, у которого кровь течет в жилах, вас запомнил.

– Забавно, что вы заговорили о крови.

Вианна ткнула сестру локтем.

– Простите, капитан. Моя младшая сестра иногда довольно строптива. Но дело в том, что я замужем, мой муж на фронте, а дома только мы с сестрой и маленькой дочерью, так что сами понимаете, ваше присутствие здесь не совсем удобно.

– А, так вы предпочитаете совсем освободить дом для меня. Вам это, должно быть, непросто.

– Освободить? – изумилась Вианна.

– Думаю, ты не понимаешь капитана, – заговорила Изабель, пристально глядя прямо в его глаза. – Он переезжает в твой дом, отбирает его у тебя, проще говоря, а эта бумажка – ордер, позволяющий реквизировать все что угодно. Благодаря перемирию Петена, разумеется. Мы имеем право либо уступить ему комнату, либо убираться из дома, не одно поколение принадлежавшего нашей семье.

Офицер явно чувствовал себя неловко.

– Боюсь, что таковы обстоятельства. Многие из ваших земляков оказались перед таким же выбором, боюсь.

– А если мы сейчас уйдем, мы потом сможем получить дом обратно? – спросила Изабель.

– Не думаю, мадам.

Вианна шагнула к офицеру. Вдруг удастся его уговорить?

– Полагаю, мой муж вернется со дня на день. Не согласитесь ли вы подождать, пока он не появится?

– К сожалению, я не генерал. Я простой капитан вермахта. Я подчиняюсь приказам, мадам, а не отдаю их. И мне приказано поселиться здесь. Но вы можете быть уверены, что я джентльмен.

– Мы уйдем, – заявила Изабель.

– Уйдем? – потрясенно оглянулась на сестру Вианна. – Это мой дом. – И обернулась к капитану: – Я могу полагаться на вашу порядочность?

– Безусловно.

Изабель медленно мотала головой.

Вианна понимала, что выбора у нее нет. Она должна позаботиться о Софи, пока не вернется Антуан, а он потом разберется со всеми неприятностями. Он непременно вернется, скоро, ведь перемирие подписано.

– Внизу есть небольшая спальня. Вам там будет удобно.

– Спасибо, мадам, – кивнул капитан. – Я принесу вещи.

Едва за капитаном закрылась дверь, Изабель гневно воскликнула:

– Ты с ума сошла? Мы не можем жить в одном доме с нацистом.

– Он сказал, что он офицер вермахта. Разве это одно и то же?

– Да мне плевать на детали их субординации. Ты не понимаешь, что они намерены здесь устроить, Вианна. А я понимаю, я видела. Мы уйдем. Переедем к соседям, к Рашель. Мы вполне можем пожить у них.

– У Рашель слишком тесно, и вообще я не намерена отдавать немцам свой дом.

На это Изабель нечего было ответить.

Вианна чувствовала, что в горле начинается нестерпимый зуд. Старая нервная болезнь вернулась.

– Можешь уходить, если хочешь, а я дождусь Антуана. Мы капитулировали, он скоро будет здесь.

– Вианна, прошу тебя…

Громко хлопнули ворота. Стук в дверь.

На ватных ногах Вианна подошла к двери, трясущимися руками потянула ручку, отворила.

Капитан Бек стоял на пороге, с фуражкой в одной руке и маленьким кожаным чемоданом в другой.

– Еще раз здравствуйте, мадам, – обратился он к хозяйке, словно его долго не было.

Вианна рассеянно потерла шею, чувствуя себя удивительно беззащитной под взглядом этого мужчины. И торопливо отступила, приглашая:

– Сюда, герр капитан.

Будто новыми глазами она увидела гостиную, которую обставляли и украшали три поколения женщин ее семьи. Оштукатуренные стены цвета свежеиспеченной бриоши, серые каменные полы, покрытые старинными обюссонскими коврами, тяжелая резная мебель, обитая шерстяной и гобеленовой тканью, фарфоровые лампы, красно-золотистые шторы, изящные антикварные вещицы, оставшиеся с тех времен, когда Россиньоли были преуспевающими торговцами. Вплоть до недавнего времени на стенах висели картины, сейчас остались только пустяковые безделушки. Все стоящее спрятала Изабель.

Вианна прошла к маленькой гостевой спальне. Перед закрытой дверью, слева от ванной, пристроенной в двадцатые годы, она помедлила. Офицер дышал ей прямо в спину.

Вианна распахнула дверь. Узкая комнатка с большим окном, серо-голубые шторы спускаются до самого пола. На расписном комоде – голубой кувшин и рукомойник. В углу старинный дубовый шкаф с зеркальными дверцами, около двуспальной кровати – ночной столик, а на нем антикварные часы из золоченой бронзы. Повсюду разбросаны вещи Изабель, как будто та собиралась в долгую поездку. Вианна поспешно сгребла одежду и чемодан сестры. Закончив, обернулась, мучительно пытаясь выдавить улыбку, хотя бы из соображений простой вежливости.

– Не беспокойтесь, мадам, – мягко произнес немецкий офицер, – нам строжайше предписано вести себя вежливо. Моя матушка воспитывала меня тоже в строгости, и, откровенно говоря, ее я боюсь гораздо больше, чем генерала.

Это прозвучало настолько просто и естественно, что Вианна растерялась.

Она не понимала, как следует отвечать этому незнакомому мужчине, который одет, как враг, но при этом похож на обычного парня, каких по воскресеньям встречаешь в церкви. И какова цена неверного ответа?

Он стоял, не двигаясь, на почтительном расстоянии.

– Приношу извинения за неудобства, мадам.

– Мой муж скоро вернется домой.