лесистая и шоссейных дорог нет, все же не исключен удар противника и оттуда. Поэтому комдив и направил на рубеж Щедровщина, Довбарево, Стайки 288-й полк, растягивая его на двадцатикилометровом участке.

— Получается, — отозвался на это П. С. Фурт, — что шоссе Молодечно — Борисов оказывается на стыке двух полков?

Начальник штаба дивизии продолжал отстаивать решение своего командира и делал это, надо признать, толково. Он сказал:

— На данном участке сосредоточит внимание полковник Ефремов, командир нашего лучшего, 30-го стрелкового полка. Ему назначен самый малый рубеж — 14 километров, так как именно через него пролегает кратчайший путь из уже занятых врагом Радошковичей на Минск. Полку придан 163-й легкий артполк. Эти части, — не без гордости продолжал Белышев, — еще вчера успешно отбили первый натиск врага.

Из последующего доклада начальника штаба дивизии следовало, что на левом фланге, на восемнадцатикилометровом участке, расположен 159-й стрелковый полк. Его командиру подполковнику А. И. Белову было указано, что главной задачей полка является оборона станции Заславль на железнодорожной линии Молодечно — Минск.

Как положительный момент мы с П. С. Фуртом оценили также и то, что в дивизии была создана артиллерийская группа в составе корпусного артполка и двух дивизионов 219-го гаубичного артполка. Юго-восточнее Заславля, по словам Белышева, расположился резерв командира дивизии — 3-й батальон 159-го стрелкового полка и две батареи отдельного противотанкового дивизиона. Здесь же находился и зенитный дивизион. Удивило нас, однако, то, что, хотя дивизия оборонялась по линии старой границы в так называемом Минском укрепленном районе, о его использовании не было сказано ни слова. Член Военного совета армии не преминул заметить это полковнику Белышеву.

— Использовать доты нелегко, а многие и вовсе невозможно, — ответил тот, — поскольку демонтированы вооружение и приборы; не функционируют связь, вентиляция и освещение; нет никакой документации по системе огня.

На этом наш разговор оборвался. Частый ружейно-пулеметный огонь раздался на правом фланге 30-го стрелкового полка, на его стыке с 288-м полком. Сюда прорвался взвод мотоциклистов, затем послышался рокот моторов многочисленных немецких танков. Одновременно на восток над нами пронеслась девятка «юнкерсов», вскоре же начался артналет по рубежу 30-го полка.

Этот полк держался героически, ниже я расскажу о мужестве его воинов по архивным данным и рассказам С. И. Иовлева. Не прошел враг и на участке 159-го полка и 108-й стрелковой дивизии. Опасность для Минска назревала на левом фланге обороны 44-го стрелкового корпуса. Как только началось вражеское наступление, сразу же нарушилась связь с 288-м полком. Почти лишенный артиллерии, рассредоточенный на двадцатикилометровом участке, он не смог сдержать натиск танков противника на своем открытом левом фланге. Посланные нами разведчики установили, что несколько десятков танков прорвались через Щедровщину и движутся на Белоручье, угрожая Острошицкому Городку. Минск мог оказаться обойденным с севера, откуда он не был прикрыт, и стать легкой добычей немецких танков. Надо было спешить в Волковичи, чтобы принять меры для предотвращения катастрофы.

Не теряя ни минуты, мы сели в свой броневик и двинулись проселочными дорогами через Ратомку и Мудровку в Волковичи. С нами поехал заместитель комдива по тылу майор Косых. П. С. Фурт стал расспрашивать, как обстоит дело со снабжением соединения всем необходимым для жизни и боя. Косых сказал, что с продовольствием вопрос решен: хлеб дивизия получает на минских хлебозаводах, а мясо, овощи, фураж — в пригородных совхозах. Наиболее острой является проблема боеприпасов. Снаряды имелись лишь при орудиях. Полковую и батальонную артиллерию смогли обеспечить с артсклада пограничных войск, а для двух дивизионных и приданного корпусного артполков найти снаряды пока не удалось. Патронов и ручных гранат достаточно, противотанковых мин нет.

— По инициативе командиров полков Ефремова и Белова, — продолжал майор Косых, — решили применять бутылки с бензином. Бутылки есть в избытке на минском стеклозаводе.

На мой вопрос о том, когда и откуда прибыло соединение, наш спутник сообщил, что части дивизии, стоявшие в начале лета в лагерях близ Дорогобужа, 18 июня были погружены в железнодорожные эшелоны для переброски в район Минска. 22 июня, когда началась война, половина эшелонов соединения все еще находилась в пути, а прибывшие разгрузились на станции Ратомка, расположенной между Минском и Заславлем. 23 июня дивизия получила приказ командира 44-го стрелкового корпуса на занятие обороны.

Прибыв в Волковичи, мы прошли в кабинет комкора 44-го, оборудованный в помещении сельской школы. В. А. Юшкевич отличался броской внешностью: высокого роста, в хорошо сшитом кителе, с орденами Ленина и Красного Знамени на груди. Аккуратно зачесаны вьющиеся волосы. Привлекал открытый и смелый взгляд умных светлых глаз. Прямой нос, мягко очерченный рот и волевой подбородок довершали портрет этого человека, будто бы для того и родившегося, чтобы повелевать и блистать воинской выправкой. Василию Александровичу не исполнилось и сорока пяти, а он прошел уже три войны — первую мировую, гражданскую и антифашистскую в Испании[17].

Забыв назвать себя, член Военного совета П. С. Фурт сразу же, что называется с порога, спросил комкора:

— Что вы можете предпринять для предотвращения прорыва немцев к Минску с севера?

В ответ прозвучал встречный вопрос, произнесенный невозмутимым тоном:

— С кем имею честь?

Обычного представления В. А. Юшкевичу показалось недостаточно, и он попросил нас предъявить документы. Потом ответил на вопрос П. С. Фурта тоже без каких-либо эмоций:

— Ничего не могу предпринять сверх того, что уже сделал, разрешив Иовлеву выдвинуть усиленный артиллерией полк в полосу правого соседа — 2-го стрелкового корпуса генерала Ермакова. Кстати, он также подчинен 13-й армии.

Мы переглянулись с Порфирием Сергеевичем, и я спросил у комкора, имеется ли у него связь с генералом А. Н. Ермаковым.

— Связь есть, — отозвался Юшкевич, — но что толку: Аркадий Николаевич со своим штабом находится в 50 километрах от Минска и, как видно, не может оказать никакого влияния на свою 100-ю дивизию, которая давно уже должна быть в районе Острошицкого Городка.

Мы тут же связались с генералом Ермаковым. От него узнали, что накануне поздним вечером нарочный вручил начальнику штаба 100-й стрелковой дивизии полковнику П. И. Груздеву приказ о немедленном выдвижении соединения на рубеж Острошицкий Городок, Ошмянцы. Однако комдива генерала И. Н. Руссиянова при этом на месте не было, он находился в центральной части города, выполняя одновременно обязанности начальника гарнизона Минска. Положение осложнялось также тем, что ранее 100-я