– Не могу, воровская честь не позволяет, – серьёзно покачал головой русский дворянин. – Я ещё не насрамил султана.

– Чего он не сделал? – сипло переспросил башмачник тоном человека, абсолютно не желающего услышать честный ответ.

– Понимаешь, насрамить – это как проявить неадекватную форму социального протеста, в простонародье именуемую смехом. После чего ваше городское начальство подавится со стыда крупным персиком, а небезызвестный тебе джинн, в благодарность за содеянное, вернёт меня домой…

– В Багдад?

– В Москву двадцать первого века, балда с ушами!

– Домулло, это лечится? – После секундной паузы Ахмед покосился на Льва и покрутил пальчиком у виска.

– Да, – подумав, решил Ходжа, – но только чем-нибудь тяжёлым и сзади по голове! Пойдём, о щербатейший из всех создателей неброских чувяков, и предоставим возможность нашему великому герою вновь испытать судьбу. Порой эта вселенская капризница благосклонна к тем, кто отважно щиплет её ниже поясницы…

Багдадский вор по-военному козырнул друзьям и, уточнив, где окна султанской спальни, полез изображать альпиниста. Взобрался вверх по кованой решётке аж метра на два, после чего рухнул вниз, зацепившись за что-то муслиновыми штанами. Ахмед и Насреддин удалились молча, зато из зиндана раздались язвительные смешки. Наверняка стражи толкались за лучшие места у узкой дверной щели…

Проклиная всё на свете, но не отступая, Оболенский потыкался во все ближайшие входы-выходы и, обнаружив их запертыми изнутри, впал в ещё большую обиду.

Неполная луна воротила от него нос, смешливые восточные звёзды хихикали, как первоклассницы, а высокий русский аристократ в неприличном костюме бегал взад-вперёд по спящему султанскому двору, лихорадочно сочиняя планы немедленной мести. В голову, как назло, ничего не приходило… По крайней мере, до тех пор, пока одно из окон неожиданно не распахнулось и над подоконником не показалась крысиная мордочка властителя Коканда…

Религиозный диспут двух философов всегда оканчивается войной двух народов…

Печально, но факт

Об их содержательном диалоге в ту ночь Лев рассказывал с чувством неподдельного стыда. Хотя, по его словам, он-то был предельно вежлив и корректен. Поэтому и мы вынуждены принимать данный отрывок на веру, типа «ладно, ладно, как скажешь, Лёва-джан…».

– Какой бесчестно одетый шайтан посмел потревожить нашу величественную особу, отходящую ко сну?

– Это я – твоя Мэри в Поппинс! Хотела поцеловать тебя на ночь за соответствующее место, но ты ж заперся весь, блин, как барсук в швейцарском сейфе…

Полторы минуты напряжённого молчания, пока султан переваривал сказанное, а стражи в зиндане молились, чтоб о них вообще не вспомнили.

– Я узнал тебя! Ты – Багдадский вор, Лев Оболенский, переодетый в женское платье. Зачем так ко мне ходишь, вах, что люди подумают…

Теперь уже мой друг долго собирался с ответом, хотя, как правило, у него такие вещи не застревают.

– Это был такой юмор, истерическое ха-ха, да?! Круто, я оценил, а теперь откровенностью за откровенность – мне позарез надо хоть чего-нибудь у тебя украсть. Профессиональная гордость обязывает, сам понимаешь…

Муслим аль-Люли помолчал, прикинул проблему так и эдак, а потом здорово развеселился:

– Вай мэ, о бесхвостый ишак в платье продажной женщины! Как ты можешь красть у нас, если находишься в нашем же дворе и по одному моему зову сюда вмиг сбегутся отважнейшие стражи, храбростью подобные южным львам, а силой – северным барсам! Или ты усыпишь их всех чародейными словами? А может, воспаришь ко мне, размахивая голубыми шароварами, как крыльями любви?! Вот, смотри, у меня тут целый кошелёк золота. Возьми его! Ну же?! Подпрыгни, поймай, укуси, о ничтожнейший и презренный внук бездарнейшего поэта, нарушителя шариа… Шмякс!!!

Впоследствии Оболенский голословно утверждал, что любые оскорбления в свой адрес он бы простил, но наезд на дедушку… В одно мгновение он подхватил с земли горсть чуть подсохшей грязи и снайперски направил её в цель! Маленького султана снесло в глубь комнаты, а кошелёк с золотом тяжело упал под ноги отчаянного «бомбометателя».

– Не украл, но получил в качестве сатисфакции, – удовлетворённо крякнул благородный русский дворянин начала двадцать первого века. – А теперь я решительно делаю ноги!

Он величаво удалился под плохо сдерживаемые аплодисменты из зиндана. Великий султан взвыл противоугонной системой, уже когда Лев проходил через заднюю калиточку дворца. За его спиной суетились разбуженные люди, нукеры и царедворцы бегали взад-вперёд с традиционными лампами, спотыкаясь и пихая друг друга, кто-то даже умудрился подудеть пару раз в длиннющую (под пять метров!) трубу, призывая всех законопослушных мусульман на спасение возлюбленного господина. Но в целом суматоха была достаточно ровной, не грозившей немедленно выплеснуться за стены дворца и поглотить нарушителей спального режима…

В том смысле, что все занимались своим делом. Вот двое стражников, например, старый и молодой, отбросив щиты, старательно копали ямку в неподатливой земле – «три шага на север от калитки, метр вглубь, и мильён таньга ваши!». Спрашивать, какой иблис их подвиг на этот подвиг (каламбур!), вряд ли имело смысл, все догадались с трёх раз… Хотя можно попробовать угадать и по американской системе тестирования: 1) Джордж Буш? 2) В.И. Ульянов-Ленин? 3) Ходжа Насреддин? Развлекайтесь…

Погони не было. Не то чтобы они никому не были нужны, просто по ночи бегать с факелами по спящему городу чревато… То, чего не догоняло высокое начальство, отлично понимали рядовые подчинённые – во избежание паники, пожаров и прочих неприятностей ловить никого не надо. Как говорится, «охотясь на тушканчика, не рой яму под верблюда, ибо на чей размер она вырыта, тот туда и попадёт!». А вытягивать из ямы озверевшего верблюда под счастливое хихиканье тушканчика – дураков нет-с…

… – Можешь мне не верить, я тебя не заставляю. Но в ту ночь за нами действительно никто не гнался! Нет, служебное рвение они всё-таки понавыказывали, но… в их специфично восточной манере, нам, европейцам, не понять. Ну, султан там наорал на всех, стражу из зиндана выпустил, приказал без нас не возвращаться и спокойненько двинул на боковую. Я бы, кстати, на его месте ещё и в гарем сходил, или рюмочку принял, подуспокоиться… А челядь дворцовая что, не люди, да? Им тоже спать надо, и ночью по городу с высунутым языком бегать – абсолютно не в кайф. Народ пошумел для приличия и разошёлся. Городские ворота под охраной, до рассвета никого никуда не выпустят, все стопудово знали, что прекрасненько переловят нас утречком. Тем паче что ожидалось возвращение храбрейшего Аслан-бея…

– То есть в этот раз посрамления не вышло?

– Не понял… Я ж тебе говорю, мне достался вот такенный кошель с золотыми динарами! И Муслимке этому я прямо в глаз залепил! Причём отметь – первым же броском из неудобного положения обычной грязью, так что…