Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Патриархальный христианский мир оказался к этому совершенно не готов, несмотря на все высокие идеалы. Женщина не могла быть равна мужчине и обязана была все равно оставаться женщиной, а теоретическое равенство подразумевалось где-то в ином, более совершенном мире. Поэтому неудивительно, что все идеи о возвышении над природой и бесполости быстро уступили место идентификации обета целомудрия как еще одного, более возвышенного, варианта брака. Со всеми вытекающими, включая подчинение мужчине. Девиц, желающих дать обет целомудрия, с IV века начали объединять в монастыри. А все эти раннехристианские практики аскетического отрицания женщинами своего пола и трансгендерного поведения были объявлены еретическими.
Сано ди Пьетро. Мадонна Милосердие. 1440-е
Однако как и многие другие раннехристианские идеи и традиции, подобный женский аскетизм и религиозный трансвестизм оказался довольно живучим. Официальная церковь могла отрицать и запрещать, но в народе такие отшельники-аскеты любого пола, жившие в уединении (естественно, в монастырях все было только по правилам), всегда пользовались уважением. И та же Жанна д’Арк — не такой уж феномен, а просто самый известный случай возвращения к раннехристианским идеям. Многие из обвинений в ереси, которые против нее выдвигались, точно так же можно было бы выдвинуть против некоторых общепризнанных святых первых веков христианства. И все ее поведение напрямую следовало заветам великих и общепризнанных отцов церкви.
Но христианская церковь к тому времени в чем-то подстроила общество под себя, а в чем-то сама подстроилась под общество, в том числе отказавшись от радикальных идей в пользу патриархальных. Культ девственности сохранился, но стал несколько более теоретическим, поскольку средневековому обществу требовался постоянный прирост населения. Реально в обществе носиться с девственностью снова начали только в эпоху Реформации, когда Европа столкнулась одновременно с перенаселенностью и венерическими болезнями. А вот отказ от гендерной самоидентификации и возвышение над своим полом бросали вызов самому патриархальному устройству общества, поэтому были объявлены ересью.
История оставила немало свидетельств того, с каким пылом многие раннехристианские женщины вели аскетическую и отрешенную жизнь. Элизабет Кастелли, исследовавшая этот феномен, пишет, что «отречение от мира парадоксальным образом давало женщинам возможность выйти за пределы ограничений социально и сексуально условных ролей, осуществлять власть и испытывать чувство собственного достоинства, которое часто было им недоступно в рамках традиционной установки на брак». И действительно, решение остаться девственницей и отказаться от брака и мира давало некоторым женщинам возможность заниматься интеллектуальной и духовной деятельностью, которая в противном случае была бы им недоступна.
В первую очередь это касается представительниц аристократических семей, которых, пожалуй, можно считать самыми несвободными среди средневековых женщин. Они получали лучшее образование и имели доступ к максимуму из возможных материальных благ, но имели гораздо меньше возможности распоряжаться самими собой, чем горожанки, крестьянки или хотя бы мелкие дворянки. Знатная и тем более богатая девушка представляла собой такой ценный товар на брачном рынке, что ее жизнь контролировалась от рождения и до смерти. Даже вдовство, дающее средневековой женщине множество прав и свобод, для аристократок чаще всего становилось лишь небольшой паузой перед новым замужеством, устроенным семьей, сеньором или самим королем.
А вот монастырь действительно предоставлял им альтернативу. Для богатых и знатных девушек обеты аскетизма, послушания и девственности означали, как это ни парадоксально, не отказ от богатства и свободы, а в некотором роде контроль над ними. Дочерей вельмож и тем более принцесс церковь принимала с распростертыми объятиями, ведь они приносили с собой свои богатства и связи. И, разумеется, становились не простыми монахинями, а жили на особых условиях и занимали в обители высокие должности. Монастырь давал таким женщинам своеобразную свободу — они могли заниматься наукой, искусствами, политикой, и больше никто не мог повлиять на их жизнь, церковь надежно защищала их от произвола родственников.
Впрочем, бывали и исключения — когда очень сильно требовалось, девушек извлекали и из монастырей. Так, например, Мария Булонская (1136–1182), дочь английского короля Стефана Блуаского, воспитывалась в монастыре, была пострижена и даже стала там аббатисой. Но так вышло, что все ее родственники умерли, и она оказалась наследницей Булонского графства (по тем временам это было почти отдельное королевство). Поэтому знатный авантюрист Матье Эльзасский быстренько выкрал ее и женился. Несмотря на большой скандал, их брак продлился девять лет, и Матье вернул Марию в монастырь только после отлучения от церкви. Между прочим, несмотря на все это, а также на то, что брак был аннулирован, обе дочери Матье и Марии были признаны законными, и старшая из них унаследовала Булонь. И это было обычной практикой в Средние века при расторжении браков.
Важной частью идеологии девственности была сексуальность. Обет безбрачия не то чтобы давал женщинам свободу или контроль над своей половой жизнью, но все-таки предоставлял хоть какую-то альтернативу. В браке выбора не было — по всем законам женщина не имела права отказать мужу в сексе (он ей, кстати, тоже), а учитывая ненадежность контрацептивных средств, не могла контролировать свою фертильность. Короче, хотела она или нет, но приходилось выполнять супружеские обязанности и рожать. И единственным вариантом избежать этого был обет безбрачия.
Изображение Жанны д’Арк, Париж, Национальный архив
Однако идеология девственности в конечном счете давала всего лишь выбор из двух «несвобод». В позднеантичные времена экзальтированные христианские девы еще могли добиться какой-то возможности управлять своей жизнью. Идеи целомудрия еще не сложились в систему и не вписались в социальную структуру общества, поэтому девушки, которым удавалось вырваться из-под власти родителей и дать обет безбрачия, строили свою дальнейшую жизнь как сами считали правильным. Кто-то организовывал общины вместе с другими девственницами, кто-то становился отшельницами, а кто-то продолжал жить в городе, иногда и в семье, просто соблюдая христианские аскетические обеты. Но постепенно большинство путей было перекрыто, и в Средние века вариант, за редким исключением, остался только один — в монастырь. А там, как я уже писала, господствовала идея духовного брака девственниц-монахинь с Христом.
Легенда о Святой Урсуле