Ему подумалось, что со стороны живая картинка должна казаться достаточно смешной. Заросший щетиной псих стоит на четвереньках на пороге своей персональной палаты и испуганно таращится невидящими глазами на колени замершей от неожиданности медсестры. Она как раз направлялась куда-то по коридору с лотком для шприцев.

– Сергей Иванович, – придя в себя, прошептала она. – Вам ещё рано вставать!

– Вот я и не встаю, – заметил Андрей. – Возьмите меня на поводок и отведите в ординаторскую…

– Давайте я лучше помогу вам добраться до постели, – возразила сестра.

– Гав, – отрицательно мотая головой, ответил Серегин. – Так просто психи не сдаются!

Цепляясь немощными руками за дверной косяк, он принял вертикальное положение и наконец сумел рассмотреть не только колени, но и лицо собеседницы. Для медсестры психушки она была очень даже мила, хотя на вкус Андрея несколько полновата. В её выразительных голубых глазах застыл страх, и Серегина это весьма озадачило. Он всегда считал себя добрым и приятным в общении человеком, а потому не мог понять, отчего эта женщина боится, причем именно его.

– Я сейчас, – она неуверенно попятилась, – я позову кого-нибудь…

– Это лишнее, – заверил Андрей. – Я слишком слаб, чтобы справиться с вами в открытом бою… Проводите меня к доктору, – он прочел имя девушки на нагрудной табличке, – Галя…

Медсестра покорно поставила лоток на подоконник и, взяв пациента под руку, повела вдоль по коридору. Андрей прекрасно видел, что она собиралась сделать нечто совершенно противоположное – например, закричать, призывая санитаров, – однако девушка подчинилась и теперь вела его в сторону ординаторской. Этот странный факт пробудил сознании цепь воспоминаний, но пока ничего особо ценного в них Серегин не находил. Странности были, но ни одна из них не объясняла полного подчинения воли медсестры его простой и даже не слишком настойчивой просьбе.

«Странности на странностях… – размышлял Андрей. – А что, собственно, произошло? Почему я уже, видимо, месяц валяюсь в тщательно изолированном помещении под присмотром нескольких вооруженных средствами шоковой терапии медработников? В чем заключается главная странность?»

Он серьезно задумался, но уже через секунду вспомнил все подробности текущего задания и связанной с ним легенды.

«Я вернулся! Я вернулся и рассказал правду. Более того, я представил неопровержимые доказательства своей правоты. Я рассказал правду, и меня упрятали в лечебницу. А всех остальных произвели в национальные герои и отпустили на волю».

Андрей остановился, чтобы перевести дыхание, и с тоской взглянул в окно. Там шумело перезрелой листвой угасающее лето, бродили люди, пели птицы, стрекотали кузнечики. В общем, все шло своим чередом без гражданина Серегина и его правды. На секунду Андрею даже захотелось вернуться в палату, лечь на кровать и крепко зажмуриться. Мир его явно не ждал. Он.вычеркнул Андрея из списков полезных существ. Он даже забыл, как его на самом деле зовут, а добровольный мессия все дергался, словно испорченная марионетка, все пытался сделать Вселенную лучше и чище при помощи никому не нужных разоблачений…

С сожалением помахав рукой уплывающей в прошлое роли простого, но сильного духом парня, Андрей вспомнил своего визитера и усмехнулся. Память уже восстала из небытия и выдала все, недоступные ещё минуту назад, факты. Кроме подоплеки истории и предшествующих заточению событий, Серегин также вспомнил, кем был на самом деле, зачем сдавался врагу и о чем услышал, находясь, с точки зрения окружающих, в бессознательном состоянии.

«Второй комплект ему подавай! – подумал он. – Ты, комиссар, сначала разберись, что происходит на самом деле, а потом лезь на рожон!»

Серегин подтолкнул свою спутницу, и они снова побрели по коридору, уверенно приближаясь к дверям врачебного кабинета. Галя, несмотря на комплекцию, дрожала как осиновый лист. Пробуждение опасного пациента было её недосмотром, и теперь она прекрасно понимала, что уже практически лишилась работы. К тому же люди Холмогорова пропели ей не одну сагу об исключительных талантах Андрея, и женщина элементарно боялась за свою жизнь.

– Медицине, как науке, ты ещё пригодишься, – отвечая на её невысказанные страхи, заявил Серегин. – Кроме внутривенных инъекций, что-нибудь умеешь делать?

– Я пять лет проработала в операционной, – сдавленно ответила сестра.

– Вот и ладно, без работы не останешься, – он ободряюще похлопал её по пухлому плечику.– Не трясись.

Галя, казалось, ему поверила и успокоилась. Впрочем, ей действительно ничто не угрожало. Если кому-то и следовало опасаться восставшего из пепла Андрея, так это доктору Петрову и господину Холмогорову. Андрей знал, что они оба находятся в кабинете профессора и даже не подозревают о том, что всего в двух шагах от них уже затаилась неразборчивая и безжалостная старушенция с острой косой. Андрей шел все увереннее и перед самой дверью даже отпустил условную талию своей спутницы. На его стук никто не ответил, но Серегин и не ждал приглашения. Широко распахнув дверь, он шагнул через порог и, расплывшись в недоброй улыбке, объявил:

– Господа экзекуторы, я по ваши души!

– Ну, нет! – воскликнул в ответ на его заявление самоуверенный Холмогоров, выхватывая при этом из наплечной кобуры пистолет.

– Положи на место, – строго приказал ему Андрей. – Ты разве не помнишь, что меня убивать нельзя?

– Я могу тебя ранить, – предупредил комиссар.

– А вдруг мой ослабленный организм не выдержит мучений и я погибну от болевого шока? – возразил Серегин. – Если хочешь вскоре стать директором своего вонючего Агентства, делай, что я скажу. Второй диск я отдам, только если ты проявишь ко мне полную лояльность. Иначе тебя придется вообще ликвидировать, чтобы не путался под ногами. Как тебе альтернатива?

– Что ты можешь после целого месяца шоковой терапии?! – нервно поинтересовался сидящий напротив агента Петров.

– Комиссар, прострелите доктору колено, – нежнейшим голосом попросил Андрей.

Холмогоров послушно направил ствол пистолета на ногу врача. Доктор сначала побледнел, а затем покрылся крупными каплями пота.

– Не надо! – испуганно выкрикнул он, пытаясь при этом отодвинуться к дальней стене кабинета вместе со стулом.

– Не надо, – обращаясь к агенту, приказал Серегин. – Забудем о взаимном недоверии, господа. Давайте-ка лучше начнем конструктивную беседу. Сколько в нашем городе честных людей?

– Странный вопрос, – приходя в себя, буркнул доктор.

– А пулю в колено? – поинтересовался Андрей.

– Вы уточните, – поспешно исправился Петров. – «Честный человек» – слишком общее понятие.

– Уточняю, – Серегин кивнул. – Кто еще, кроме меня, помнит правду о полете к Плутону?

– Таких людей много, но все они мои соратники, а значит, стоят по другую сторону воздвигнутых вами баррикад, – ответил вместо профессора Холмогоров. – Что же касается членов экипажа, то они не помнят о полете ровным счетом ничего. Их наружную оболочку стерли, а изначальную память снабдили воспоминаниями, которые в точности соответствуют содержанию многочисленных публикаций в прессе. Вы несколько раз облетели далекую планету, сделали массу снимков и провели ряд научных экспериментов. Затем вернулись в ореоле героев дальнего космоса на Землю и занялись обычными делами. Майков и Безбородов продолжают летать. Павленко и Коптева работают в центре подготовки космонавтов. Доктор Разумовский погрузился в подготовку к защите диссертации. Зайчик ушла в частный бизнес и занялась совершенствованием информационных технологий… А вы, господин Серегин-Субботин, отправились в длительную экспедицию по Амазонке…