– Здесь замешана королева, – сказал он. – Месье герцог – премьер-министр, а месье де Флери – всего лишь мой наставник.

– Но, ваше величество, – закричал Мортемар, – какая разница, что месье герцог – премьер-министр, а месье де Флери – всего лишь ваш наставник. Вы-то ведь король.

Мортемар был одним из тех дальновидных придворных, которые понимали значение Флери, и поэтому всегда был готов защитить наставника от премьер-министра.

– Если бы вы были на моем месте, что бы вы сделали? – спросил Людовик.

– Я бы приказал месье де Флери немедленно вернуться. Я бы… Думаю, на месте вашего величества, если позволено будет так выразиться, приказал был месье герцогу написать Флери письмо с просьбой вернуться.

На лице Людовика появилась улыбка. – Думаю, я приму ваше предложение, – ответил он.

Мария была напугана. Флери вернулся ко двору, и король всячески выражал свою привязанность к старику, а с герцогом и его любовницей был подчеркнуто холоден.

Но это еще не все. Поменялось отношение короля и к Марии. Она часто замечала, как он критически смотрит на нее, будто находит то, чего раньше не замечал.

Мария понимала, что она не красавица. Она всегда знала, что непривлекательна, пока Людовик не убедил ее в обратном. Он все еще проводил с ней ночи, приходя к ней в спальню сразу после церемонии. Его камердинер нес шпагу короля, клал ее возле постели королевы, а затем помогал Людовику снять рубашку и ночные туфли. Но что-то изменилось в их любви. Юношу еще радовали утехи страсти, но он сделал для себя еще одно открытие. Его интересовал сам процесс, и наслаждение мало зависело от женщины, с которой он его разделял. Его молодость, неопытность и слишком раннее взросление вовлекли его в заблуждение, любовь начала остывать. Это ужаснуло королеву.

Флери не мог успокоиться, пока не избавился от всех своих врагов при дворе. Он не включал в этот список королеву, так как конечно же от нее он избавиться не мог. Флери считал ее глупой женщиной, слепо цепляющейся за герцога де Бурбона, не видевшей, что власти герцога приходит конец. Герцог и его любовница вовсе не любили Марию. Они просто использовали ее с самого начала, а она, глупышка, не замечала этого.

Флери полагал, что нет нужды искать расположения королевы. Когда-то он считал, что она сможет достичь влияния среди придворных, но теперь стало ясно, что ей никогда этого не добиться. Людовик отвернулся от Лещинской. Вскоре у него появится любовница, и Флери надеялся, что не одна. По мнению Флери, любовницы – это конечно же зло, но меньшее, чем одна любовница.

Он изо всех сил старался вытеснить Бурбона со двора. Настал черед самому встать у руля, тем более что король доказал свою приверженность к нему. Чем быстрее Бурбон, Пари-Дюверне и мадам де Пре канут в небытие, тем лучше.

Мария попросила совета у старого маршала Виллара, кому, по ее мнению, можно было доверять.

– Король любил меня когда-то, – сказала она срывающимся на рыдания голосом. – Боюсь, что он больше меня не любит.

Старый маршал грустно посмотрел на Марию.

– Понятно, мадам, – начал он, – что чувство короля по отношению к вам изменилось. Не стоит печалиться из-за этого, но не забывайте о том, что при дворе много женщин, готовых использовать подобную ситуацию.

Напуганная королева ничего не могла поделать и обратилась к самому Флери.

– Мадам, вы так явно поддерживаете тех, кто не мил королю, – упрекнул он ее.

– Вы говорите о месье герцоге и мадам де Пре?

– И еще о месье Пари-Дюверне.

– Но что они такого сделали? Почему я вдруг должна перестать любить своих друзей? – всхлипывала Мария.

– Из-за Пари-Дюверне в стране началась инфляция. Изданные им законы повергли мануфактуры в хаос. Герцог и его любовница заботятся лишь о собственных интересах, но отнюдь не о процветании Франции.

– Как я могу пойти против них, если они мои друзья?

Флери изнуренно улыбнулся.

– Возможно, они когда-то и были вашими друзьями, – ответил он, – но больше они ими не будут.

Это действительно так, думала Мария. Ее волшебный брак был всего лишь результатом намерения двух честолюбцев прийти к власти.

Мария умоляюще взяла Флери за руку.

– Я вижу… я вижу, что король охладел ко мне, – сказала она.

Флери взглянул на нее, и в глазах его было легкое сожаление.

– Этого, мадам, я не в силах изменить, – сказал он.

Помощи ждать было неоткуда. Мария не могла рассказать родителям, что происходит с ее браком. Они считали, что волшебство все еще продолжается, они верили в «счастливый конец».

Королевский двор ждал. Все понимали, что ждать осталось недолго, так как Флери становился все нетерпеливее, а Людовик все больше и больше полагался на советы своего наставника.

В народе назревало недовольство правлением герцога и его любовницы. Каждый день в Париже проходили демонстрации с требованиями снизить высокие налоги и цены на хлеб. По каждому удобному случаю народ винил во всем герцога де Бурбона, его любовницу или министра финансов.

Вдруг король будто бы забыл о своей вражде с герцогом де Бурбоном; он начал часто и дружественно его принимать. Однажды летом Людовик решил поехать в Рамбуйе и поохотиться там в течение нескольких дней. Когда карета, которая должна была доставить его туда, подъехала и Людовик уже собирался в нее сесть, он увидел среди придворных герцога де Бурбона.

– Вы присоединитесь ко мне в Рамбуйе, – сказал он Бурбону, приветливо улыбаясь. – Не опаздывайте. Будем ждать вас к ужину.

Бурбон покраснел от удовольствия; его глаза вспыхивали, когда он встречался взглядами с Флери или другими своими врагами. «Видите, – будто бы говорил он, – вы думали, что мне уже конец. Но вы забываете, что я принц крови. От меня будет не так-то просто избавиться».

Бурбон уже садился в карету, когда к нему подошел герцог де Шаро.

– Месье герцог, – сказал он. – Я получил приказ его величества передать вам вот это.

Бурбон уставился на бумагу в руке де Шаро. Он взял письмо, и душа его замерла от страшного подозрения. На мгновение кровь отлила от лица герцога. Прочитав, он понял, что его подозрения подтвердились.

«Приказываю вам немедленно, если опасаетесь наказания за непослушание, переехать в Шантильи и ждать там моих дальнейших распоряжений. Людовик».

Так герцог узнал о своей отставке, это стало первым примером демонстрации методов молодого короля. Людовик любыми средствами стремился избегать неприятностей. Все, кто видел, как Людовик дружелюбно улыбался Бурбону, перед тем как сесть в карету, были поражены его поступком. Премьер-министру был нанесен самый страшный удар, какой только можно было нанести честолюбию царедворца.