Но утро принесло новые проблемы. Когда Вадик жевал заботливо приготовленный Никитой бутерброд с засохшим плавленым сыром, запиликал городской телефон. Это оказалась мама. Не смогла дозвониться на мобильник, поэтому перезвонила Никите.

– Что-нибудь случилось, ма?

– Тебя срочно разыскивают в банке. Какой-то Артур Андреевич. – Мать продиктовала номер.

– А Лерка больше не звонила?

– Нет. Ты можешь наконец объяснить, что там у вас случилось?

– Это не телефонный разговор. Приеду, расскажу.

– Когда приедешь?

– Сегодня… Или завтра.

Судя по ее репликам, вчерашнего репортажа она не видела. Она вообще не смотрит криминальные программы и сериалы, предпочитая бокс, футбол и бои без правил. Да еще «Тачку на прокачку» на MTV с Экзибитом. Все-таки мать-одиночка. А Экзибит фактурный чел.

Артуром Андреевичем звали не непосредственного начальника, а заместителя управляющего. Именно его должность Вадик незаконно присвоил, отправляясь с девчонками в баню. Его звонок не сулил ничего хорошего. Но Вадик не стал прятать голову в песок. Набрал номер.

В отличие от матери, Артур Андреевич криминал уважал. Потому что, по слухам, в недавнем прошлом входил в крупную организованную преступную группировку на правах одного из лидеров. Но вину человека, как известно, может установить только суд. Даже если он самый гуманный. Несмотря на то что Артур Андреевич формально не был признан преступником, он покаялся в церкви, устроился на работу в банк и учредил благотворительный фонд «Возмездие», помогающий жертвам насилия и беспредела.

Разговор с подчиненным занял не более минуты. «У нас авторитетное учреждение, и в нем должны трудиться авторитетные люди. А не те, которые, прикрываясь больничным листом, шарятся по борделям. Особенно во время мирового экономического кризиса. А уж если шаришься, так не попадайся».

Оправдания не принимались. Потому что в кадре не было человека, похожего на Вадика. В кадре был именно Вадик. Которому теперь предлагалось срочно зайти в банк и написать заявление об уходе по собственному желанию. То есть стать безработным без выходного пособия.

– Но я же не нарушал трудового договора… Почему по собственному? – скорее формально, нежели от чистого сердца протестовал он.

– Потому что в противном случае ты действительно окажешься на больничном. На настоящем больничном.

Больше Вадик не протестовал. Догадался, что телесюжет всего лишь хороший предлог, чтобы избавиться от лишнего рта во время кризиса. И посадить на его место другой рот. Но более интересный с точки зрения протекции.

Он положил трубку и вернулся в комнату, где Никита внимательно рассматривал в зеркале свежеприобретенные ранения на физиономии.

– Все… Я безработный.

В банк его тоже устроила Лерка. После института он перебивался случайными заработками, используя в основном Интернет. Размещал объявления о продаже мелкой бытовой техники по сниженным ценам. Если кто-нибудь что-нибудь заказывал, ехал на «Юнону» – рынок оптовой торговли, – покупал товар и отвозил заказчику. Навар был невелик, рублей пятьсот за поездку плюс сотка за доставку. Если б заказывали каждый день, на жизнь в принципе хватило бы. Правда, без ипотеки. Но хорошо, если за неделю была пара звонков. Лерке эта ситуация стала надоедать. «Ты мужик или мелкий спекулянт? Кто должен быть добытчиком в семье?» Вадик тихо соглашался, но ничего, кроме интернет-спекуляции, предложить не мог. «Но ты же за меня вышла не из-за денег, верно?» Но Лерке было что сказать в ответ. «Ты не путай любовь и необходимость содержать семью!»

Однажды, когда он шарил по Сети в поисках прожиточного минимума, Лерка позвонила из салона и похвасталась, что только что массировала пациента из филиала крупного московского банка. Пациент хоть и не из правления, но словечко замолвить может. «Если договорится – пойдешь в банк!» – тоном, не терпящим возражений, объявила она. Пациент договорился, Лерка отмассировала его качественно. Вадик прошел собеседование, обучение и испытательный срок. Получил собственный кабинетик и стабильный оклад. Через полгода вписался в ипотеку. Тоже с подачи Леркиного пациента. Просто так кредит на жилье не давали даже своим.

Да чтоб он делал без Лерки? Кем бы сейчас был? В лучшем случае курьером и продавцом пластыря в метро. Хоть и с высшим образованием. А она без него не пропала бы. Неприятно, но факт.

Даже Никита как-то обмолвился на эту тему. «Тебе на такую жену молиться надо. Ни хрена сам не сделал, а упакован по полной. И что она в тебе нашла?»

Ни Вадик, ни Лерка глупых разговоров на тему «А за что ж ты меня полюбил?» не заводили. Потому что любовь не нуждается в комментариях.

Вадик упал на тахту и закрыл голову подушкой. Ко всем прочим проблемам добавилась еще одна – где брать деньги для потребительской корзины? Да еще ипотека, оформленная на него. Квартиру банк отберет, если не платить пятнадцать процентов годовых. Во всем мире по три процента отстегивают, а у нас, как при первобытном строе, по пятнадцать-двадцать. Да что ипотека! С голодухи бы не подохнуть. Карточных денег хватит при жесточайшей экономии недели на две. И вряд ли за эти две недели он подыщет что-то новое. В стране кризис, по улицам толпами бродят граждане с табличками на груди «Хлеба и сериалов». Наверное, ему тоже придется рисовать табличку. А то и две. На спину и на грудь. Какое-то время можно посидеть на шее у матери, а потом придется пропадать.

В химии это называется цепная реакция. Когда одна неприятность порождает другую.

Никита присел рядом с другом и положил руку ему на плечо, словно молодой Ленин матери на картине «Мы пойдем другим путем».

– Знаешь, я долгое время думал, что Бенджамин Франклин, изображенный на стодолларовой купюре, это президент Америки. Потому что на всех ихних деньгах нарисованы президенты. А тут мне один не умеющий писать узбек рассказал, что Франклин был изобретателем. Придумал среди прочего громоотвод и современную форму очков. За это его и поместили на сотку. Я проверил – факт!

– Это ты к чему? – вылез из-под подушки Вадик.

– Не ошибается тот, кто ничего не делает.

– И что?..

– Неужели мы, два здоровых, умных мужика, опустим руки, потому что не смогли добиться своего по не зависящим от нас причинам? Не знаю, как ты, но для меня это теперь дело принципа. А то и чести. Это ж кому рассказать?! Баб не найти! Позор на всю Бразилию!

Вадик с опаской посмотрел на одноклассника, вместо бровей у которого над глазами свисали два свежих пластыря.

– Ты хочешь сходить еще раз?!

– Не ты, а мы…

Придя в себя после услышанного, Вадик выдал речь, больше подходящую венесуэльскому лидеру У го Чавесу, посвященную Америке. С употреблением матерных слов. Суть сводилась к тому, что по его, Никиты, вине случилось столько бед, что впору искать веревку и тяжелый камень. И выбирать мост, благо их в Питере много. Никита выслушал друга с показным спокойствием, словно палач, которому перед казнью исповедуется приговоренный.