Эх, хорошо выходит, от души. А главное, большинство островерхих ушек уже стали нервно дергаться при наиболее удачных нотах.

И по новой:

– Вместе весело шагать по бо-ло-о-там!..

– Крис, угомонись уже, что ли? – с каким-то слишком обреченным вздохом попросил Рыж. Я лишь раздраженно глянула в ответ и запела еще громче и фальшивее. А что? У меня сегодня непростой день, да и утро было крайне насыщенным – так что я заслужила право развлечь себя миленькой песенкой. Тем более когда столько благодатных слушателей. Не одной же мне страдать, верно?

– Леди Лиршей, не могли бы вы вести себя чуть потише – вы же все зверье в лесу распугаете, – мягко попросил наш лектор. Эта его манера раздражала, он словно не хотел нас тревожить, но и промолчать не мог… Меня это бесило, если честно.

– Ну так мы не на зверье охотимся, а на дракона. А здоровенной огнедышащей рептилии должны быть безразличны мои вокальные упражнения. Вероятней даже, что мы так привлечем ее внимание, а не спугнем, – с абсолютно серьезной миной лица ответила я. И, что самое интересное, Солан так и не нашелся с ответом! Действительно, а как можно возразить? Дракон – не кролик, из-за лишнего шороха в кусты не убежит.

– Просто немного потише… прошу… – как-то совсем уж жалко попросил наш временный куратор. Эх, не подними они меня сегодня в такую рань, я бы, может, и сжалилась… но сейчас явно не тот случай!

Эх, продолжаем!

– Вместе весело шагать по боло-о-о-отам!..

Не знаю, сколько времени я изводила своими вокальными талантами собравшихся (в горле пересохло так, что последние десять – двадцать раз я не пела, а хрипела… кстати, очень интересно получилось. Не забыть бы повторить, но в какой-то момент они даже смирились с этим и перестали обращать внимание. Сразу стало на порядок скучнее, но я упрямо продолжала изводить всех своим волшебным голоском.

Впрочем, вскоре появился повод закончить на сегодня вокально-сочинительные упражнения. Рыж, ставший почему-то слишком собранным и серьезным, жестом отозвал меня в сторонку. Надо сказать, что мы и до этого не слишком придерживались классического походного построения, а потому на наше исчезновение особого внимания никто не обратил, а ведь в Айлетте за нарушение строя мы могли бы и по шее схлопотать… странные все-таки эльфы существа, безалаберные какие-то, совсем не такие, как пишут в умных книжках.

– Крис, всего на минуту, – заметив недовольное выражение моего лица, зачем-то начал оправдываться Констан. На него это было не похоже. Даже интересно, что его могло настолько выбить из колеи.

– Да? – не спеша посвящать приятеля в истинные причины своего недовольства, вопросительно глянула я.

– Видишь это? – и Констан зачем-то указал на какую-то буро-зеленую плесень, весьма напоминавшую выброшенную на берег мертвую медузу.

– Труп какой-то лесной склизкой крокозябры? Вижу. И что? Нам ей могилку вырыть нужно?

Рыж посмотрел на меня как на неразумную. С чего бы это?

– Это же мажник обыкновенный! – так, словно это объясняло абсолютно все, произнес он.

– И? Шибко редкая зверюшка? Дорогая?

Во взгляде Констана появилось что-то новое, прежде мной не замечавшееся… кажется, меня только что записали в круглые дуры.

– Нет, она обычная. В местах, богатых на магию, заводится. Почти как плесень во влажных помещениях, только магическая. А главное, ничем ее после этого не вытравить.

– Очаровательно. И чего ты хочешь от меня?

– Чтобы ты мозги включила! – потеряв остатки терпения, практически проревел мой приятель. – Крис, эта пакость считается бессмертной!

– Ну эльфы тоже считаются образцом ответственности, порядочности и чувства собственного достоинства… – пробурчала я, хотя соображалку все-таки включила. Не стал бы Констан паниковать на пустом месте.

– В отличие от эльфов эту живность изучили вдоль и поперек! Не дохнет она!

– Видимо, все-таки дохнет, – подняв с земли прутик, я для верности потыкала палкой в эту непонятную слизь. Кем бы оно раньше ни было, но сейчас оно мертво – и это факт.

– Догадайся с трех раз, при каких обстоятельствах мажник теряет силу и скукоживается? Не умирает – нет, случай его смерти мы зафиксировали первыми в мире, а именно уменьшает популяцию, собираясь в одной точке.

– Уменьшение плотности магического поля? Думаю, плесень выбирает самую насыщенную точку, такую, где проходят энергетические жилы, и пережидает неблагоприятные условия там.

– Именно! Собственно, так с мажником и борются в лабораториях: прекращают опыты, изолируют помещение от магии, оставляя где-нибудь одноразовый амулет-накопитель, а когда эта плесень собирается в одном месте, убирают. Кстати, в курсе организации рабочего места нам и рассказывали об этой пакости.

Я благоразумно покраснела, мысленно пытаясь вспомнить, по какой причине и когда прогуляла этот «сверхважный» предмет. В итоге даже не смогла понять, когда же нам эту дурь читали. Ладно, в вопросах учебы Рыжу можно верить, он в этом деле в отличие от меня сама ответственность.

– А что потом с ней делают?

– Сдают в лаборатории по магической переработке. Мажник питается остатками магической энергии, а потому идеально подходит для уничтожения неудачных амулетов и артефактов, а в последнее время, говорят, его еще и на секретных армейских полигонах приноровились использовать… Но речь не о том. Крис, мажник нельзя убить!

– Уже можно, – поправила я друга, снова ткнув в плесень палкой. Оживать она явно не собиралась. – И если ты не ошибаешься в своих суждениях, то я могу предположить лишь одну возможность.

– Я тоже, Крис. Поэтому и позвал тебя. Судя по всему, где-то здесь останавливались рыцари. Только они могут так качественно вытягивать из пространства всю магию.

Эх, и ведь не поспоришь, я пришла к тем же выводам. Неутешительно. Не думала, что они забрались так далеко в эльфийские земли. Видимо, придется мне все-таки леди Вит тревожить вопреки всем желаниям местного монарха.

– Надо сказать остальным. Да и сообщать об этом тебе следовало не мне, а нашему куратору.

– Нет! – Констан возмущенно уставился на меня, словно я предложила ему что-то совсем уж неприличное. – К этой остроухой блондинке мы не пойдем. От него будет больше проблем, чем пользы.

– Почему? – удивилась я такой предвзятости друга.

– Потому что это всего лишь дохлый мажник, а не мифический дракон!

И ведь не поспоришь.

– А почему дракон-то мифический? – полюбопытствовала, убедившись, что спорить с Рыжем бесперспективно.

– Потому что такие драконы, которых он ищет, существуют исключительно в его воображении!

Н-да, кажется, Констану наш временный куратор пришелся не по душе… Впрочем, я его понимаю: после Лилеи Грейви кто угодно покажется воспитателем детского сада. А этот, к сожалению, им еще является и по факту.