– Да, Боб привлекает внимание, – признал парень. – Некоторые распространители сообщили нам, что он – центр притяжения толпы… Но тем не менее мы обязаны вынести вам устное предупреждение. Вы не отстраняетесь от торговли, но ситуация может стать совершенно иной, если вас снова заметят дрейфующим.

И все?!

Я почувствовал себя глупо. Устное предупреждение это, по сути, ничто. А я-то паниковал и прокручивал в голове самый худший из возможных сценариев. Я был уверен, что потеряю работу, но меня, выходит, и не думали увольнять.

Я вернулся на Ковент-Гарден.

Сэм улыбнулась, увидев нас с Бобом.

– Вот уж не думала увидеть вас снова. Сходил в офис? Выяснил?

– Я получил устное предупреждение, – сказал я.

– Ясно. Это значит, что ты теперь как бы снова на испытательном сроке. Несколько недель ты сможешь работать в будни только по вечерам после половины пятого и по воскресеньям. Потом переведем тебя на обычный график. Если к вам с Бобом будет кто-нибудь подходить и просить продать журнал – отвечай, что журналов у тебя нет или что ты уже пообещал их постоянным клиентам.

Это был хороший совет.

Одним воскресным днем мы с Бобом спешили на Ковент-Гарден на свой укороченный рабочий день. Устроились на Джеймс-стрит неподалеку от стойки координатора. И тут над нами навис Стэн.

Стэн – фигура известная в наших кругах. Он мог быть приятнейшим собеседником и рубахой-парнем. Но, если он был чем-то недоволен, превращался в настоящую занозу и головную боль. Это был как раз один из таких недружелюбных дней.

Надо сказать, мужик он был огроменный, наверное, метра два. Нависнув надо мной, как гора, он взревел:

– А тебя тут быть вообще не должно! Тебя выставили!

– Сэм сказала, я могу работать тут после половины пятого и по воскресеньям, – ответил я, не собираясь сдаваться.

– Это правда, – подтвердил Питер, который работал на стойке координаторов, – оставь Джеймса в покое, Стэн.

Стэн отодвинулся было, но потом опять пошел на меня. Его взгляд упирался в Боба. Недружелюбный какой-то взгляд.

– Будь моя воля, – прохрипел он, – я придушил бы твоего кошака. Прямо сейчас.

Эти слова меня просто взбесили.

Сделай он хоть шаг в направлении Боба, и я бы напал на него. Я защищал бы кота, как ребенка. Моего ребенка! Но это был бы конец моей карьеры в «Big Issue».

И тогда сразу два решения пришли в мою осторожную голову. Во-первых, никогда не работать поблизости от Стэна, когда он в таком состоянии, а во-вторых, я решил уйти с Ковент-Гарден.

Сердце мое разрывалось. У нас с Бобом здесь было столько знакомых, столько постоянных клиентов! И вот теперь приходилось перемещаться туда, где все нужно было начинать заново, где нас не знают.

Прежде чем облюбовать Ковент-Гарден, я тусовался одно время у станции «Энджел» в Айслингтоне. Там было неплохо. И я решил сходить завтра к тамошним координаторам.

– Да, можешь работать у выхода из метро, если хочешь, – сказал мне один из них, когда я обратился по поводу участка. – Никто вроде на это место не зарится.

У меня было ощущение дежавю.

Еще в Ковент-Гарден я заметил уникальную способность Боба притягивать внимание спешащих мимо прохожих. Увидев его, они замедляли свой бег, они больше не торопились. Он будто давал им какую-то передышку, чуть заметное облегчение… ощущение дружбы и тепла. Я уверен, что многие покупали номер журнала только как благодарность за это его тепло. Так что я рад был, что никто не претендовал на наше коронное место у выхода из метро.

Работать мы начали на той же неделе.

И почти сразу люди начали останавливаться и здороваться с Бобом. Наш бизнес набирал ковентгарденовские обороты.

Кто-то даже узнавал нас.

Как-то вечером стильная дама в деловом костюме остановилась около нас и внимательно посмотрела, будто проверяя догадку.

– Вы разве не на Ковент-Гарден работаете? – спросила она.

И я сказал ей в ответ:

– Больше нет, мадам. Больше нет.

Бобу очень нравилось, что мы переехали на новое рабочее место.

Когда мы вышли из автобуса на Айслингтон Грин, он даже не попросился ко мне на плечи, как это бывало в центре. Вместо этого он гордо вышагивал впереди меня, ведя мимо Кэмден Пэсседж, мимо этих всех антикварных магазинов, кафе, пабов и ресторанов до самого конца Айслингтон-хайстрит, на большую вымощенную булыжником площадь у выхода из метро.

Иногда мы ходили к координатору «Big Issue» на северной стороне Грин. В такие дни Боб не упускал возможности удрать в закрытую парковую часть, сердце зеленого Грин. Мне приходилось ждать его и смотреть, как он там снует в зарослях, вынюхивает мелкую живность и птиц. Он совал голову в каждую дырку, в каждую норку.

Когда наконец мы добирались до его любимой площадки напротив лотка с цветами и киоска с газетами, он с удовлетворением наблюдал, как я ставлю сумку на тротуар и выкладываю журналы. Затем он садился, тщательно слизывал с себя пыль путешествий и готовился к долгому рабочему дню.

Мне тоже нравилось это место. Айслингтон был как бы новым этапом жизни. На этот раз, я надеялся, мы задержимся тут надолго.

Энджел отличается от Ковент-Гарден и других улиц Вест-Энда. Туристов здесь тоже хватает, но публика тут более деловая и зажиточная. Каждый вечер море народу в деловых костюмах спешит в метро. Большинство из них и внимания не обращали на рыжего. Но некоторые бросали на него короткие веселые взгляды – и вот эти некоторые всегда были с нами щедры. Общий оборот, считая чаевые, был даже чуть больше, чем в Ковент-Гарден.

Местные «ангеловцы» тоже не скупились. Как только мы начали продавать здесь «Big Issue», народ стал подкармливать красавчика Боба.

Однажды модно одетая дама остановилась поболтать с нами.

– Вы теперь здесь каждый день будете? – спросила она.

Этот вопрос как-то меня взволновал. Может, она собирается жаловаться на нас? Но я ошибся. На следующий же день она появилась с небольшой сумкой из супермаркета – в ней было молоко для котов и немного кошачьей еды.

– На, Боб! – Она положила лакомство прямо на тротуар перед ним. И выглядела совершенно счастливой.

После этого все больше и больше местных стали носить угощение для Боба.

Наше местечко находилось прямо на пути из большого супермаркета. Люди шли в магазин за покупками и заодно прикупали приятные мелочи Бобу. Ну и, естественно, одаривали его ими по дороге из магазина домой.