И в этот миг я с удивительной ясностью поняла: сердце – не просто орган. В сердце копятся тайны и ложь. Надежды и мечты. Сердце больше, чем мышца. Я в этом убедилась. Сердце обладает памятью.

– Прочтите это. – Я помахала перед Ванессой стопкой листов формата А4, помятых после того, как они побывали в моей сумке.

Накануне вечером, вернувшись от Натана, я провела несколько часов, копаясь в поисковике, а затем распечатала страницы с реальными историями из жизни. Некоторые из них я прилепила на стену среди фотографий Калли, укрыв ими почти всю поверхность кухонных стен цвета магнолии.

– Дженна, насколько я понимаю, вы поверили в существование такого явления, как клеточная память… – начала Ванесса.

– Она существует! – Я вскочила со стула и невольно сжала кулаки. – Многие ученые и врачи поддерживают теорию, согласно которой память может накапливаться в нейронах сердца и передаваться реципиенту. Современная наука проверяет гипотезу о том, что с сердцем связаны наши чувства. Уже доказано, что оно обладает интеллектом.

– Однако никем не доказано, что клеточная память…

– Доказано, что память рассредоточена в нервной системе и что нервная система сердца насчитывает около сорока тысяч нейронов, которые сообщаются с мозгом. При пересадке сердца реципиент вместе с ним получает его нейроны. – Я не спала полночи, анализируя факты, вникая в медицинский жаргон и стараясь понять прочитанное. – Австрийский журнал «Исследование качества жизни» опубликовал работу, в которой приводятся факты, что двадцать один процент больных, которым пересадили донорское сердце, до некоторой степени испытали изменения своего состояния. Двадцать один процент – огромная цифра!

– Пожалуйста, сядьте. – Ванесса постоянно говорила одинаковым тоном. Она могла, вопросительно изогнув брови, так посмотреть поверх очков, что собеседник начинал сомневаться буквально во всем, но никогда не повышала голоса.

Я не послушалась и отошла к окну.

– Как прошел ваш первый день на работе?

– Вы сами можете посмотреть в Интернете. – Я была полна решимости не дать ей уйти от темы. – Клеточная память…

– Дженна, я не могу…

– Вы не хотите! – Я резко повернулась. – Пожалуйста, почитайте медицинские журналы. В Университете Гонолулу на Гавайях в отделении подготовки медицинских сестер провели исследование. Выяснилось, что все, кто принял участие в эксперименте, претерпели изменения – стали ближе к своим донорам не только в плане воспоминаний, но также сенсорного восприятия. В Сети зафиксированы тысячи реальных случаев, когда людям пересаживали орган, и он их менял.

– Разумеется, менял: давал второй шанс на жизнь.

– Чью? Свою или донора?

– Совершенно невозможно, чтобы…

– Рассказывается, как англичанка, придя в себя после операции, свободно заговорила по-русски. Она никогда не была в России. Зато получила сердце от русской. Другая история: юноша обнаружил, что может играть, как профессиональный пианист, хотя никогда раньше не притрагивался к клавишам. Не я же все это выдумала. – Утром я снова и снова повторяла про себя факты, которые узнала, – понимала, что их нужно представить спокойно, иначе серьезной беседы не получится. А теперь спешила их выложить, и получался полный сумбур. Я торопилась, говорила слишком громко.

– Не сомневаюсь, конечно, не вы. Но с научной точки зрения…

– С научной точки зрения никак невозможно, чтобы девушка после трансплантации на первом уроке вождения автомобиля села за руль и поехала, как Льюис Хэмилтон. Ее донором был гонщик. – Я понимала, насколько нелепо звучат мои слова, но очень хотела, чтобы Ванесса мне поверила. И, опустившись на диван, заставила себя говорить спокойнее. – Речь не только о глобальных изменениях в людях. Меняются их привычки: им нравится есть то, что раньше они терпеть не могли, слушать новую музыку, читать другие книги. Если реципиенты встречаются с родными донора, выясняется, что все это любили те, чей орган они получили. Ученые воспринимают это всерьез, почему же вы не можете?

– Согласитесь, что вкусы могут меняться. И если человеку дарован шанс на вторую жизнь, вполне естественно, что он стремится к новому опыту. К новым книгам и музыке в том числе.

– Но эти странные сны… Воспоминания о том, чего не случалось с реципиентами, зато происходило с их донорами.

– Люди, сами того не подозревая, испытывают одно и то же. Абсолютно новый опыт – удел немногих.

– Но меня тянет к Натану. Словно мы с ним каким-то образом связаны.

– И у него такое же чувство? Ощущение связи?

В доме Натана, накручивая спагетти на вилку, я чувствовала себя в каком-то оцепенении и ушла, как только он помыл тарелки. Мы не обменялись телефонными номерами. Утром я послала ему запрос на дружбу в «Фейсбук», но он не ответил. Том и Аманда также были недоступны. Неужели люди, с которыми я ощущала связь, так легко от меня отвернулись? Или я все это выдумала? Не обращая внимания на вопрос Ванессы, я продолжала:

– А как быть с моими приступами? Со страхом? Паникой? С видениями того, что якобы случилось в прошлом. А что, если это случилось на самом деле, но только не со мной, а с Калли? Ведь это возможно? Я же не схожу с ума?

– Вы не сумасшедшая, Дженна, но на вашу долю выпали мучительные испытания, и вам прописаны сильнодействующие лекарства. Ваша психика пострадала, и это вполне понятно. Так мы говорили о релаксации?

Я пропустила ее вопрос мимо ушей.

– А как быть с моим сном? Игра в палочки на мосту? Пикник?

– Я думаю, в такую игру в какой-то момент жизни успели поиграть все. Возможно, всплыли воспоминания из ваших детских лет.

Я не занималась сексом на пшеничном поле, когда была маленькой, подумала я, но эту часть видения решила Ванессе не рассказывать. Слишком неловко.

– Но почему воспоминания всплыли именно теперь? Перед знакомством с Натаном? – Что бы Ванесса сейчас ни ответила, это не имело смысла.

– Кто знает. Многое способно побудить подсознание вытолкнуть те или иные эпизоды на сознательный уровень. Запах. Звук. Ощущение.

– Уж слишком много совпадений. – Я подтянула рукава зеленой флисовой куртки Сэма и оперлась локтями на прыгающие вверх-вниз колени.

– Зачастую памятью управляют неуловимые моменты. Вам приходилось видеть представления психологического иллюзиониста Деррена Брауна? Он пользуется побудителями, чтобы направить сознание в нужную сторону. Знает, что люди скажут и как поступят, потому что сам конструирует их реакцию. Внедряет визуальные и слуховые стимуляторы. Не исключено, что ваша память была спровоцирована подобным образом.

– Но мне кажется, что это не мои воспоминания, а Калли. Те видения, когда я на морском берегу с другой девочкой… я решила, что это Софи. У матери Калли на стене висят картины с изображением дочерей у моря. Мужчина на пикнике – это, должно быть, Натан.