Два выхода, которые я только что упомянул, касаются дверей с левой стороны зала, около них должна была находиться билетерша Мадж О'Коннел. Однако она покинула свой пост и во время второго акта сидела в зале рядом со своим возлюбленным. Из этого следует, что убийца вполне мог покинуть зал через одну из этих двух очень удобно расположенных дверей. Но от этого варианта мне пришлось отказаться, когда я расспросил Мадж О'Коннел, которую разыскал после того, как с ней поговорил отец.

— Значит, ты, паршивец, допрашивал ее тайком от отца? — рявкнул Ричард Квин.

— Было дело, — ухмыльнулся Эллери. — И я обнаружил одно очень важное обстоятельство. О'Коннел клянется, что, прежде чем покинуть свой пост и сесть рядом с Пастором Джонни, она заперла обе двери, наступив на рычаг напольного замка. Когда начался шум, она вскочила со своего места рядом с Пастором и бросилась к дверям. Обе оказались запертыми, и она их тут же отомкнула. Если только она не врет, а мне кажется, что нет, убийца не мог покинуть зал через эти двери, поскольку в момент обнаружения трупа они были еще заперты.

— С ума сойти! — проворчал Квин. — А мне эта чертовка и не подумала рассказать об этом! Но я до нее еще доберусь!

— Советую рассуждать логически, господин блюститель порядка, — засмеялся Эллери. — Она тебе не сказала, что заперла двери, потому что ты ее об этом не спросил. Она и так чувствовала, что вляпалась, и не хотела увязать еще глубже. Так или иначе, это ее заявление исключает использование убийцей двух дверей слева — тех, которые были ближе всего к креслу, в котором сидела жертва. Конечно, возникают и другие варианты. Например, Мадж О'Коннел могла бы быть сообщницей убийцы. Я не выдвигаю это в качестве гипотезы — просто упоминаю как возможность. Во всяком случае, на мой взгляд, убийца не стал бы рисковать: если бы он вышел через боковую дверь, его обязательно заметили бы, тем более что во время второго акта зрители обычно не покидают зал. Опять же, убийца не мог предусмотреть халатность О'Коннел, если только она не была его сообщницей. Поскольку убийство было тщательно продумано, а это очевидно, убийца не стал бы полагаться на боковые двери.

Оставалась единственная возможность: главный вход. И опять нас заверяют и билетер, и швейцар, что во время второго акта никто из зрительного зала через главный вход не выходил. Кроме, разумеется, ни в чем не повинного продавца лимонада. Так вот, поскольку все выходы из театра были или заперты, или надежно охранялись и поскольку прогулочная площадка слева, начиная с 9.35, находилась в поле зрения Линча, Элинор и капельдинера Джонни Чейса, а впоследствии еще и полиции, из всех моих расспросов напрашивается вывод, что с момента убийства и в течение всего времени, когда велось расследование, убийца находился в театре.

Наступила тишина.

— Между прочим, — спокойно добавил Эллери, — когда я разговаривал с капельдинерами, я спросил их, не видели ли они, чтобы кто-нибудь из зрителей пересаживался во время второго акта на другое место, и они ответили, что такого не помнят.

Квин опять достал табакерку.

— Что ж, ты неплохо поработал, сынок, и рассуждаешь логично, но все же ничего поразительного или неопровержимого ты не обнаружил. Ну хорошо, допустим, что все это время убийца оставался в театре. А как нам все-таки его уличить?

— А он и не говорил, как вам его уличить, — с улыбкой сказал Сэмпсон. — Не волнуйся, старик: никто не собирается тебя обвинять в пренебрежении служебным долгом. По всем отзывам, ты весьма разумно повел расследование.

— Признаюсь, что я недоволен собой: надо было досконально разобраться с дверями, — пробурчал Квин. — Но даже если бы у убийцы была возможность ускользнуть из театра после совершения преступления, я все равно вел бы расследование в том же направлении — исходя из того, что он все еще в театре.

— Ну разумеется, отец, — серьезно сказал Эллери. — У тебя было по горло разных дел, а мне всего-то и нужно было поглядывать по сторонам, изображая мудрейшего Сократа.

— А что вы можете сказать о лицах, попавших вам в поле зрения? — полюбопытствовал Сэмпсон.

— Да ничего! — с вызовом бросил Эллери. — Мы не можем сделать определенных выводов ни из их слов, ни из их поступков. Возьмем хоть Пастора Джонни. Что о нем можно сказать? Гангстер, который, по-видимому, явился в театр исключительно для того, чтобы посмотреть пьесу о жизни своего родного преступного мира. Опять же Мадж О'Коннел — весьма сомнительная особа, о которой мы пока не можем сказать ничего определенного. Может быть, она сообщница, может быть, она ни в чем не виновата, может быть, она просто халатно относится к своим обязанностям. Вариантов сколько угодно. А Вильям Пьюзак, который нашел мертвого Филда? Вы заметили его скошенный, как у неандертальца, лоб? Вот Бенджамин Морган заслуживает большего внимания. Но что нам известно о его действиях? Правда, история с письмом и пригласительным билетом не вызывает доверия: письмо мог написать кто угодно, даже и сам Морган. И мы не должны забывать о его угрозах в адрес Филда и вражде, которая существовала между ними последние два года и причин которой мы не знаем. Есть еще, наконец, мисс Фрэнсис Айвз-Поуп. Мне очень жаль, что я не присутствовал на ее допросе. Факт остается фактом: ее сумочку обнаружили в кармане убитого Филда. Как вы это объясняете?

Таким образом, — грустно подытожил Эллери, — сегодняшнее увеселительное мероприятие принесло нам изобилие подозрений и скудость фактов.

— Пока, сынок, — рассеянно сказал Квин, — ты говорил о вещах очевидных. Но ты ни словом не упомянул о наличии подозрительно пустующих кресел в том ряду, где сидел Филд. А также удивительный факт, что корешок от билета, найденный в кармане Филда, и единственный корешок, который мог бы принадлежать убийце и который нашел Флинт, не совпадают по линии отрыва. Из чего следует, что эти два билета были куплены в кассе в разное время.

— Шах и мат, — сказал Эллери. — Но давайте пока забудем о билетах и займемся проблемой шляпы Филда.

— Шляпы? И какие у тебя по этому поводу соображения? — с любопытством спросил Квин.

— Вот какие. Во-первых, мы более или менее точно установили, что шляпа отсутствует не случайно. Джесс Линч видел Филда через десять минут после начала второго акта, и тот держал свой цилиндр на коленях. Поскольку возле покойника его нет, остается предположить, что убийца унес его с собой. Давайте не будем пока ломать голову, где цилиндр сейчас. Главное, что его могли унести лишь по двум причинам: либо он каким-то образом сам по себе является уликой и может разоблачить преступника, либо что в нем находился предмет, необходимый преступнику. Вы можете спросить: почему же он не унес этот таинственный предмет, оставив шляпу на месте? Наверно, потому — если верно второе предположение, — что у него или не было времени извлечь этот предмет, или он не знал, как это сделать, и взял в шляпу с собой, чтобы обмозговать проблему на досуге. Вы согласны с этими рассуждениями?

Окружной прокурор кивнул. Инспектор сидел неподвижно, но в глазах у него было беспокойство.