— Считай, это уже сделано.

На лице Фантома появилось задумчивое выражение.

— А как насчет Страйдера Блэкмурского? Может, пошлем еще и за ним?

Кристиан покачал головой:

— Он недавно женился, и его слишком многое связывает с престолом Англии. Я предпочел бы завербовать для этой войны наемных солдат, свободных от всяких обязательств.

— Я не доверяю наемникам, — сказала Адара. — Их слишком часто подкупают враги.

Услышав это, Томас, Кристиан и Фантом рассмеялись.

— Поверьте, миледи, — успокоил ее Кристиан, — никто и никогда не сможет купить их преданность.

— Многие мертвецы утверждали то же самое, — подал голос Люциан со своего конца стола.

Томас цокнул языком.

— Он прав. Я доверяю Йоану, но некоторые из его людей…

— Умрут, если предадут нас, — угрожающе молвил Фантом. Он выдернул нож из стола, куда до этого его воткнул, и потрогал пальцем лезвие, проверяя, насколько оно остро. — Я посылал людей на тот свет и за меньшие провинности. — В его жутком взгляде появилось напряженное, почти безумное выражение. — Смерть всякому, кто предаст наше Братство.

— Да, — согласился Кристиан. Внезапно он сморщился и охнул, словно боль в плече снова дала о себе знать.

Адара тут же подошла к нему.

— Ты должен вернуться в постель. Он кивнул:

— Ночью я отдохну, но завтра утром нас ждет много дел.

Она даже предположить не могла, что он предложит такое.

— Почему бы нам не остаться здесь на несколько дней, пока ты не поправишься?

Кристиан потер плечо.

— Наемные убийцы, которые гонятся за нами, не станут ждать, и у меня нет никакого желания сражаться здесь, подвергая опасности жизни монахов. Не говоря уже о том, что вряд ли они благосклонно отнесутся к тому, что в священных владениях вербуется войско.

Ее муж был прав. Церкви действительно было свойственно с неодобрением относиться к боевым действиям.

— Мне все равно кажется, что тебе нужно отдохнуть. Он улыбнулся так, словно это его позабавило.

— Спокойной ночи!

С этими словами он повернулся и вышел.

Адара последовала за ним. Она не проронила ни слова, пока он не оказался в своей комнате и не забрался в постель.

— Мне жаль, что я стала причиной твоих ран, Кристиан.

— Ты — не причина моих ран, Адара, — сказал он, укладываясь. — Причина моих ран — мужчины с мечами.

Она рассмеялась над его неожиданной шуткой. Он впервые позволил себе пошутить. Она пересекла комнату и подоткнула ему одеяло.

Кристиан затаил дыхание, когда она сделала это, чему, он был уверен, она не придала никакого значения, и тем не менее для него…

Для него это было редким проявлением заботы, такой, какую ни одна женщина, кроме матери, не оказывала ему.

Легким движением руки она откинула назад его волосы и накрыла лоб нежной ладошкой.

— У тебя начинается легкая лихорадка.

Да, но этот жар не имел никакого отношения к его ранам. Его тело горело от ее близости.

Адара протянула руки, чтобы стянуть с него тунику.

— Я предпочитаю спать одетым, — сказал он нарочито резким тоном.

Если она снимет с него тунику…

Он не смог бы поручиться за себя, окажись практически обнаженным в ее присутствии. Только не сейчас, когда его тело ныло от возбуждения. Раненный или нет, он вполне может узаконить этот противоправный брак любовной близостью, а это обернется катастрофой для них обоих.

— Прекрасно.

Она отошла от постели и села на маленький деревянный стульчик, ужасно неудобный на вид.

— Что это ты делаешь?

— Приглядываю за тобой. Брат Бернард наказал не спускать с тебя глаз этой ночью.

— Со мной все будет в порядке, Адара. Тебе нет нужды утруждать себя.

— Утруждать себя? Помилуйте, благородный принц, вы дважды спасли мне жизнь! Это самое малое, что я могу для вас сделать.

Кристиан хотел было возразить, но он достаточно изучил строптивый нрав этой королевы, чтобы понять, что это будет напрасной тратой сил. Памятуя о своих ранах, он осторожно перекатился на бок.

Но он все равно чувствовал ее взгляд, отчего во всем его теле пылал жар желания. Однако это желание ему не суждено было удовлетворить. Это было бы нечестно по отношению к ним обоим, поскольку он не намеревался остаться с ней. Да, он вернется и свергнет Селвина и Базилли с трона, но не останется в Элджедере. Равно как никогда не оставит там своего ребенка.

Между ним и Адарой ничего не может быть. Как только он избавит ее королевство от нависшей над ним угрозы, он пошлет в церковь прошение о признании их брака недействительным и освободит ее.

И тем не менее стоило ему об этом подумать, как какая-то частичка его сердца противилась этому. Иметь дом… Иметь рядом женщину, которая родит ему детей…

«Мне нужно большее…»

Это была правда, хотя он и не желал это признавать. Ему не нужен был брак по расчету между двумя политиками. Ему нужен был такой брак, как у Страйдера и Ровены. Когда они смотрели друг на друга, огонь их страсти едва не обжигал всех находившихся поблизости. Они любили друг друга.

«Зачем тебе нужна любовь?»

С другой стороны, нельзя сказать, чтобы он страстно в ней нуждался. Рано лишившись родителей, с той поры он больше не испытывал того ощущения безоговорочной любви, истинного счастья. Того внутреннего тепла, которым наполнялось его сердце от сознания, что кто-то заботится о нем. Да, Братство тоже заботилось о нем, но то была дружба, а это совершенно другое.

Интересно, каково это — почувствовать острую боль от сразившей тебя стрелы Амура? Испытать бы это хоть раз! Ощутить ту непреодолимую силу, которая заставляет мужчину с радостью отдавать свою жизнь ради женщины, завладевшей его сердцем. В балладах и стихах ее уподобляли величайшей силе на земле.

«Кажется, тебе повредили голову. Продолжай в том же духе, и от тебя будет не больше пользы, чем от Люциана».

Да, это так. Ему не нужна любовь. Никогда. Рано или поздно что-нибудь произойдет и уничтожит ее. И он снова останется один.

Пусть другие млеют от любви. Кристиану Эйкрскому она не нужна.

Скрежетнув зубами, Кристиан закрыл глаза. Он человек, наделенный железной волей. Он может не обращать на Адару внимания. Может.

И сделает это.

Адара добрый час сидела не шелохнувшись, прежде чем увидела, что Кристиан расслабился в постели. Она уже начала бояться, что он никогда не уснет.

Поднявшись, она подошла к нему, чтобы проверить, не усилилась ли лихорадка. Жар был, но пока тревожиться было не о чем.