Софи улыбается ему своей самой широкой улыбкой. Ох уж этот Букс — что-то он стал слишком словоохотливым.

— Почему вы решили, что он живет так близко от своих жертв? — спрашивает Софи.

— Неорганизованные убийцы обычно никуда не ездят на автомобилях. Уж слишком глубоко они погружены в свои фантазии. С ними не бывает такого, чтобы они тщательно выбрали жертву, подъехали к ее дому на автомобиле, совершили преступление и затем тихонько уехали домой. Нет, они действуют исключительно импульсивно.

— Ага, понятно. — Софи зачарованно смотрит на своего учителя. — И в чем же вы ошиблись?

— Ну, во-первых, он брал с собой орудие убийства. Большинство неорганизованных убийц используют то, что попадается под руку: они не планируют, что пойдут куда-то с оружием и кого-то прикончат. А вот Реджи носил мачете под своим длинным черным плащом и забирал его с собой после каждого убийства. Кроме того, он хранил кое-что на память о каждой жертве. Такое поведение нехарактерно для неорганизованных убийц, поскольку они обычно просто совершают преступление и дают деру. Однако самое существенное заключается в том, — продолжает Букс, — что его последняя жертва была вовсе не случайной. Его последней жертвой была та самая женщина, на которую он напал несколькими годами раньше, за что и был обвинен в попытке изнасилования. Значит, он явно спланировал свое последнее преступление. По правде говоря, те признаки, которые отличали его от типичного неорганизованного убийцы, и дали нам возможность его поймать. После того как было совершено нападение на последнюю жертву, самая обычная проверка фактов, имевших место в прошлом, вывела нас на человека, который нападал на нее раньше и который жил всего лишь через семь домов от нее. Как только мы его арестовали, обнаружили у него и мачете, и все те сувениры.

— А что это были за сувениры? — спрашивает Софи, снова расплываясь в лучезарной улыбке.

— Вот это вам тоже знать нежелательно, — говорит Букс.

— А я хочу знать. Расскажите.

— Он забирал их языки, — говорю я. — Он отрезал их и хранил в обувной коробке под своей кроватью.

По-видимому, аппетит у нее теперь пропал. А ведь она еще не съела свой салат.

— Как бы то ни было, — говорит Букс, прокашлявшись, — моя главная мысль заключается в том, что мы поймали Реджи Трейгера вовсе не потому, что составили идеальный психологический портрет этого преступника. Нам просто повезло. Он совершил большую ошибку, снова напав на одну из своих жертв. С таким же успехом он мог бы прислать нам приглашение на почтовой открытке.

— Это вовсе не означает, что от психологических портретов нет никакого толка, — говорю я. — И это не означает, что у тебя еще нет психологического портрета нашего субъекта.

— У меня его нет, Эмми. Мне необходимо собрать больше информации.

— Тогда поведай мне хотя бы об одной характерной особенности нашего субъекта, Букс, — прошу я. — Всего лишь об одной. И не говори, что он высокоорганизованный, потому что, я думаю, это мы все и так понимаем.

Букс растерянно качает головой.

— Всего лишь одна особенность, — не унимаюсь я.

— Он совершенствуется, — говорит Букс. — Организованные убийцы совершенствуют свои методы и оттачивают свое мастерство с каждым новым убийством. Наш субъект, пожалуй, всегда действовал довольно умело. Но если он существует на самом деле, то есть если на самом деле существует некий человек, который совершает убийства в различных населенных пунктах, устраивает при этом пожары и делает это так, чтобы пожары выглядели возникшими случайно, то тогда он превратил это свое, так сказать, хобби в хорошо отлаженный механизм. — Букс громко выдыхает. — Он не станет сдавать нам самого себя так, как это сделал Реджи Трейгер, — говорит Букс. — Конечно же, мы должны как следует поработать, но при этом нам еще необходимо везение.

— О господи! — говорю я, отодвигая свой стул от стола. — Ты прав, Букс.

— В чем я прав? Тебя вдохновили мои слова о том, что нам понадобится везение? Ну да, я знал, что я хорош, но чтобы до такой степени…

Я уже вышла из-за стола. Я быстро шагаю, иногда переходя на бег, пока не останавливаю первое подвернувшееся такси.

Я снова сижу в здании на Рузвельт-роуд, стучу пальцами по клавиатуре и просматриваю собранные данные, когда в офис заглядывает Букс.

— Эмми, ты всегда склонна все драматизировать, — говорит он. — Ну какая муха тебя укусила? Ну что такого я сказал? Я ведь просто отметил, что наш субъект совершенствуется.

— Это все, что тебе нужно было сказать.

Мой взгляд устремляется к большой карте Соединенных Штатов. На ней уже насчитывается пятьдесят пять звездочек, обозначающих те места, в которых произошли пожары. Тридцать две из них — красные. Они символизируют серию пожаров, начавшуюся около года назад и закончившуюся в начале января тем пожаром, в результате которого погибла Марта.

— Где произошел первый пожар? — спрашиваю я.

— Первый?.. Не уверен, что помню, — признается он.

Эти сведения не запечатлелись у него в мозгу так, как у меня.

— Атлантик-Бич, штат Флорида, — говорю я. — Восьмое сентября две тысячи одиннадцатого года. Это был первый эпизод активной преступной деятельности нашего субъекта по всей стране, которая началась в сентябре и закончилась в январе. Затем он вернулся на Средний Запад.

— Ну и что? — говорит Букс.

— Скажи, а мы уверены, что это и в самом деле было его первое убийство?

— Нет, не уверены, — соглашается Букс. — Но ты ведь анализировала информацию, относящуюся к более ранним периодам, и не обнаружила сведений о каких-либо пожарах, которые соответствовали бы известным нам характерным признакам. Одна-единственная жертва, обнаруженная возле места воспламенения в спальне, вроде бы случайно начавшийся пожар…

— Именно так, — говорю я. — Пожар, начавшийся случайно. Ничего из того, что не было признано возникшим случайно, я не анализировала. Я такое попросту пропускала. Потому что оно не соответствовало стилю совершаемых нашим субъектом преступлений.

— Ну и что дальше?

Я все еще стучу пальцами по клавиатуре, роясь в Национальной системе учета происшествий — базе данных, к которой я еще совсем недавно не имела доступа, поскольку была отстранена от работы. Тогда я рыскала по интернету, сидя дома. Сведения едва ли не прыгают на меня прямо с экрана. Мне нужно быть осторожной и не спешить. Когда информации очень много, это похоже на тысячу отдельных кусочков одного огромного пазла, который мне нужно сложить, чтобы получить интересующий меня ответ.

— Итак, — говорю я, — ты был прав, когда сказал, что он, по-видимому, совершенствуется. Возможно, он не был таким ловким в самом начале, когда только начинал карьеру серийного убийцы.

— Ага, понятно. Возможно, свой первый пожар он не подстроил так умело, как все последующие. Возможно, его первый пожар был классифицирован как поджог.