Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бах! - и мимо. В мишень промазали. Где-то в стороне столб дыма взвился.
Дед за голову взялся. На этом этапе он у штабных вместо мехвода, но стрелять-то они должны сами. Но не могут.
По два снаряда на позицию. Делать нечего. Дед с места мехвода -- полез наверх, к прицелу. А места в башне совсем мало -- дед Гоша, штабной плюс башнер. Они-то с башнером худые, а штабной -- толстый. Дед согнулся в три погибели. Сдвинул штабного, приник кое-как к прицелу глазом. Бронебойным, заряжай, огонь!
- Бум! - и в точку. Попали!
Отстрелял и обратно на место мехвода полез. Человек-оркестр. Сам вожу, сам стреляю.
Следующий штабной на экзамен.
Дед опять танк подогнал, с места на скорость -- наверх. Целься. Огонь!
В точку. Фанерный силуэт танка прошил насквозь. Бронемашину -- на дальнем расстоянии, фугасом, раз! Готово.
Следующий. Дед уже, наученный опытом, только танк тормознул, сразу наверх, в башню кинулся. "Подвинься, растыка", -- тыловика в сторону, а сам к прицелу. Перед глазами уже кружится, черные круги от усталости, комбез мокрый насквозь. Рук не чувствуешь. "Снаряд!". Огонь!
Выстрел, выстрел, выстрел.
Последний штабной выскочил из танка, докладывает комиссии:
- Такой-то, такой-то упражнение закончил! - и стоит довольный.
Комиссия галочки ставит. Дед вылез из люка, стоит, шатаясь на ослабевших ногах. Улыбается без сил -- отделался наконец. А все вокруг на него косятся странно, словно он чудо-юдо какое, уральское. В чем дело? "Слишком хорошо отстрелялись", говорит полкан со смешком.
И тут дед понял, что увлекся. Уложил все выстрелы в десятку, с первого снаряда. Кто ж в это поверит?
Экзамены закончились. После собирает генерал сержантов и рядовых, обводит суровым взглядом и спрашивает:
- Кто стрелял?
Все молчат.
- Говорите, кто стрелял. Я же знаю, что не эти. Куда им. Ну, в последний раз спрашиваю!
- Я стрелял.
Генерал посмотрел на деда Гошу, свел мохнатые седые брови на переносице. Сейчас будет, думает дед.
- Кто такой? - грозно спрашивает генерал. А в глаза молнии рдеют. Розовые отсветы в глазницах, словно где-то рядом догорают немецкие танки.
- Старший сержант Овчинников! - говорит дед.
- А по имени-отчетству?
- Что?.. Георгий Никитич.
Пауза. И тут генерал улыбается, снимает с руки часы командирские.
- Хорошо стреляешь, Георгий Никитич. Держи, на память.
И протягивает деду...
Вот и вся история.
Я понимаю, что выглядит это как "Сказ о Петре I и находчивом солдате". Я и сам бы не поверил.
А потом дед показывает мне часы.
36. Фанфан-Тюльпан
Невероятно хороши Жерар Филип, Джина Лоллобриджида, да и остальные прекрасны. Команда легендарных французских актеров-комиков (Ноэль Роквер, Оливье Юссно, Нерио Бернарди) отлично оттеняет главных героев. Женщины вообще как на подбор. Совершенно замечательный, пластичный, реактивный Жерар Филип. И отлично играет, к тому же. Действительно, романтический герой без всякого пафоса, озорной, ироничный, а двигаться так же легко кто еще может? Да никто. Ни один современный актер, черт побери. Такой mollegiatto, на пружинках, вроде молодого Челентано. А Джина Лоллобриджида в роли гадалки все так же сражает наповал своим первым же появлением — как когда-то сразила меня, мальчишку. И сейчас я был сражен, хотя мне уже давно не десять лет. Женщина-мечта. Женщина, ради которой стоит сражаться со всем миром и идти на виселицу. Детские воспоминания, конечно. Но и прекрасная игра актеров тоже. И чистота момента. И романтика, романтика. И еще раз романтика. Плюс замечательный советский дубляж. Сидит, как родной. Фильм выпустили в советский прокат в 1955 году. И он навсегда вошел в сердца советских мальчишек. Все хотели быть таким, как Фанфан. И встретить такую девушку, как Аделина...
Ремейк с Винсаном Пересом совершенно не удался. Переиграть Жерара Филипа невозможно. Повторить — тоже. Да и Пенелопа Круз, несмотря на всю мою любовь к этой актрисе, проигрывала Джине. Не то время.
Фильм снят в 1952. Жерар Филип умер в 1959 году, совершенно неожиданно для всех, кроме самых близких людей. Рак печени. 23 ноября. Актеру было 36 лет.
Люблю тебя, "Фанфан-тюльпан".
37. Огни на курганах
В школе, классе в четвертом, я начал писать в тетрадке фантастический роман, как трое мальчишек-школьников (плюс одна девчонка) пошли в поход в лес с палаткой, там сделали лазеры из консервных банок (я тщательно зарисовал схему, там были ручные гиперболоиды двух систем — маленький и большой.Схему я воспроизвел из романа "Гиперболоид инженера Гарина" Алексея Толстого, очень уж он поразил мое воображение). Герои уснули в палатке, а ночью началась гроза... Рядом ударила молния, прямо в кучу пустых консервных банок — произошел пространно-временной сдвиг, и палатка вместе со спящими школьниками перенеслась в далекое прошлое, во времена динозавров. И просыпались наши герои от того, что в палатку утром заглядывал хищный ящер... Один из героев хватал ручной гиперболоид и прожигал ящера насквозь... "Работает!", кричал герой, размахивая лазером. "Эта штука действительно работает! Я же говорил: у нас получится!". И потом герои искали путь назад, в свое время, сражаясь с динозаврами и т.д. Там была масса приключений, опасностей и разных обугленных динозавров. Герои в финале возвращались домой — опять же через молнию. Это был ужасно прекрасный фантастический роман. Роман я дописал ровно до момента убийства ящера, а потом герои словесно выясняли, что происходит (я мощно увяз в диалоге). Я сдулся, хотя идей еще было много. Эту тетрадку я надолго забросил и забыл о карьере писателя. Прошло несколько лет. Я поступил в институт нефти и газа им.Губкина в Москве, и попутно читал все, что попадалось на глаза, любую фантастику. Тогда как раз нахлынул вал западной переводной фантастики. И печатали там вместе с шедеврами Желязны и Толкиена — далеко не шедевры. Как-то прочитав один "далеко не шедевр", я отбросил книгу в сторону и
