– Может, выпьешь брусники? – пропускаю мимо ушей еще сарказм. Болеющий мужчина, что с него взять?

– Не хочу ни яблок, ни брусники. Ничего не хочу! Чего ты такая, а?

– Какая?

– Заботливая.

– Это плохо?

– Не знаю. Не привычно. Иди уже отсюда. Не мешай наслаждаться одиночеством.

– Горло сильно болит? – снова не обращаю внимание на капризы.

– Все нормально, Ляль. Пройдет.

Он назвал меня так… как зовут близкие. Но из его уст это по-особенному приятно. Тепло. Как часто я меняю о нем свое мнение. Час назад хотела сбежать от него, а сейчас трясусь от страха за его здоровье.

– Давай градусник. Прежде чем я уйду, нужно понимать, сколько набежало.

Температура ползет все выше. Начинаю волноваться еще сильнее и буквально запихиваю ему в рот жаропонижающее. Сдается. Затихает. Засыпает вроде бы.

Спустя полчаса осторожно касаюсь лба рукой. Уже не такой горячий. Спит. Мысленно благодарю небеса за то, что температура стала ниже.

В окно скребется Игорь. Но я показываю ему кулак и выгоняю.

Огонь потрескивает, в домике тепло и уютно. Выключаю светильник и смотрю на камин. Потом снова на Вову. Непривычно видеть его таким… незащищенным. Как будто бы он обычный человек. Со своими слабостями. Нет. Он необычный. Сильный. Значит, быстро поправится, иначе быть не может.

Кресло-качалка расслабляет, шум огня успокаивает и усыпляет. Не замечаю, как сама начинаю дремать.

Но недолго. Шея затекает от неудобной позы. Открываю глаза: больной не спит.

– Ты чего?

– Выспался. Который час?

– Два ночи. У тебя лицо красное…

– Жарко от печки.

– Нет, – чувствую, что сама замерзла. – Дома тепло, но не слишком. А вот жаропонижающее, похоже, перестало действовать.

Встаю и подхожу к дивану. Вова выглядит совершенно нездоровым. Градусник показывает почти сорок. Меня саму прошибает пот.

– Слушай, давай вызовем скорую? Пожалуйста… Я очень боюсь за тебя… – смотрю в его глаза. Почему-то в голову лезет мысль, что Вове грозит смертельная опасность. Меня накрывает приступом паники. Наворачиваются слезы. Который раз за день. Мой психолог будет очень недоволен мной… Но сейчас ничего не поможет мне успокоиться, никакая терапия.

– Что с глазами? А ну-ка, перестань меня жалеть, это бьет по моему достоинству, – грозит пальцем, но мне не смешно.

– Вдруг ты умрешь?!

– С ума, что ли, сошла? – выдавливает улыбку. – Я здоровый, как бык. Утром буду огурцом.

– Папа тоже был здоров. И мама. Но это не помешало им отправиться на тот свет! Один за другим! Почему? Кто в этом виноват?!

Молчит. А в следующий момент его рука внезапно находит мою. Переплетает наши пальцы, заставляя сердце встряхнуться и пуститься в галоп. Между нами все слишком странно. Но сейчас это не важно.

– Не бойся, Ляль. Со мной все будет хорошо. Я вас не оставлю… обещаю.

Пауза. Нелегкая, но с души сваливается ужасный груз. Он не отверг меня после всего, что я натворила. Пообещал, что будет с нами.

– Если тебе так спокойнее, утром я позвоню своему доктору, и он приедет.

– Да. Пожалуйста. Для меня это очень важно, – еще крепче сжимаю его руку. До мурашек. Он рядом. И я не собираюсь никуда сбегать. Ловлю себя на мысли, что мне безумно хочется забраться на диван и убедившись, что его температура снизилась, свернуться калачиком у него под боком и заснуть. В полной безопасности. Но Вова не считает, что мне стоит остаться с ним.

– А теперь иди. Иначе буду бояться за твое здоровье. Я должен защищать тебя, а не вредить.

– Ты слишком хорошо делаешь свою работу, герой. Позволь мне сейчас позаботиться о тебе. Раз уж я виновата в том, что ты заболел.

Между нами повисает странное молчание. Смотрим друг другу в глаза. Рядом. Так близко мы не были даже в ванной Вериного дома. Не физически. По-другому. До мурашек.

– Хорошо. Если хочешь облегчить мою участь, подай мне бутылку со спиртом, – хрипит, отводя взгляд.

Поднимаю брови. Вот уж не ожидала.

– Не время бухать. Давай-ка лучше придумаем что-нибудь более «экологичное».

– Дурочка, – хмыкает. – Я разотрусь, и температура спадет.

– Что за доисторический метод?!

– Он действенный и рабочий. Хватит болтать. Я видел бутылку в аптечке.

Пожимаю плечами и лезу в коробку с лекарствами.

– Как ты собираешься это делать?

– Просто. – Скидывает плед и стягивает с себя майку. Смущенно отвожу взгляд, но в отражении старого зеркала все-таки засматриваюсь на его безупречное тело. Освещенное всполохами огня, оно еще красивее. Сколько раз я буду восхищаться им? Бесконечно долго.

Вова выливает себе на руку спирт и быстро растирает грудь, плечи, шею… ловлю каждое его движение.

– Это нужно сделать по всему телу? – вопрос вырывается сам собой.

– Желательно. А что? – хмыкает, наблюдая за моим лицом также в отражении. Видит, как вспыхивают щеки.

– Так… просто… Наверное, ты не справишься сам. Не везде. – Мамочки, зачем я это говорю? Он подумает обо мне, вернее, уже подумал… – Ну то есть… Я имела в виду не это. Забудь.

Протягивает мне бутылку. Я и раньше видела красивых мужчин. Но они не вызывали у меня столько эмоций. Хочу убрать спирт и сбежать отсюда, потому что мое смущение и неловкость так сильны, что я не знаю, куда деться. Но Вова меня останавливает.

– Если сможешь помочь, то буду признателен, – ложится. Распахиваю глаза, не понимая, что делать. У Веры я была гораздо смелее. Вова, кажется, получает удовольствие от моего замешательства. Его забавляет ситуация, и он, наверное, уже начал выздоравливать. Только что я собиралась уйти. Но… и отказать ему я не могу. Делаю глубокий вдох. Всего лишь натереть ему спину. Это легко. Нужно просто подойти к нему ближе и налить на ладонь спирт.

Сажусь на край дивана и аккуратно смачиваю руки. А потом… Вова сгибает колено и протягивает мне пятку.

– Что? – делает вид, что удивлен моей реакцией.

– Ну… это слишком интимная зона, – прыскаю, сводя в шутку. Хотя я знаю, что на них расположено столько чувствительных зон, что после такого массажа температура повысится у нас обоих и ее придется сбивать, прыгая в озеро.

– Да? Тогда просто натри мне спину. Пожалуйста.

Какой вежливый! Прямо джентльмен. А я сама себя не узнаю. Руки ледяные, сердце стучит где-то в висках…

Ок. Просто втереть спирт в кожу.

– Лейла? Если тебя что-то смущает… И вообще, пожалуй, это глупая затея, ты точно заразишься…

– Нет… прости… я задумалась, – опускаю глаза и очень осторожно касаюсь пальцами его мощной спины. Горячая. Обжигающая. На контрасте с моими холодными ладонями. При этом я чувствую ужасное стеснение, словно делаю что-то запрещенное, словно не вела себя как девица легкого поведения несколько дней назад. Нет. Там была не я. Мое настоящее «я» сейчас