В Восточных воротах Лотрик не стал называть себя страже и беспрекословно уплатил за въезд. Солдаты в карауле были ему незнакомы, и колдун предпочел сохранить инкогнито. Дорогу от ворот к Овощному рынку он вчера глянул, с этим проблем не было — знай себе держись следом за прежними попугчиками, а они направляются именно на Овощной. На возу у мага была пара мешков, не проданных вчера Лотриком, — зерно в них показалось клиенту подпорченным. Остальное было бутафорией — несколько бочонков и мешков, набитых рухлядью и соломой, просто чтобы телега не выглядела пустой и не слишком подпрыгивала на неровностях колеи. Интерес у грабителей должен был вызвать сам мнимый купец, вернее, большущий кошель на его поясе, в котором, позвякивая, тряслась медь. Томен ссыпал в кошель всю мелочь, какая нашлась под рукой — чтобы выглядело поинтересней. Все той же вереницей, какой ехали между холмов, крестьяне и купчики — маг в том числе — покатили к Овощному рынку. Город только-только просыпался, и улицы были пустынны…

У въезда на рынок стояли стражники во главе с Лысым. Сержант оглядывал возчиков, поджидая колдуна. Когда телега Томена поравнялась с ним, маг вполголоса бросил:

— Это я, мастер Коль. Я, Великолепный…

Сержант, прежде не узнавший колдуна, глянул теперь внимательнее. Затем с его лицом начали происходить странные перемены — брови поползли вверх, щеки стали надуваться, а рот искривился, словно сержант ненароком раскусил шарик черного перца.

— Пхы-кхы-кхы… — исторг Лысый из недр своего организма сдержанное кудахтанье и тут же быстро отвернулся, торопливо заслоняя рот ладонью.

Когда телега с Томеном миновала въезд и удалилась на несколько шагов, сержант, все так же глядя в сторону, расхохотался. Больше сдерживаться он не мог. Кое-кто из стражников покосился на начальника, но спрашивать о причинах веселья не осмелился ни один.

Когда телега подкатила к торговым рядам, Томен слегка растерялся — а что делать теперь? Окинув взглядом окрестности, он сообразил, как здесь поставлено дело. Купцы, торгующие на Овощном постоянно, сворачивали отсюда к рядам собственных лавок, крестьяне расчехляли возы и продавали свой немудреный товар чуть в стороне прямо с телег. Томен решил последовать их примеру — в эту минуту его больше всего занимало, как устроиться с телегой половчее, чтобы выглядеть естественно и чтобы возможному наблюдателю не бросалось в глаза его незнание рынка…

Разыгрывая торговца, Томен так увлекся этой ролью, что утратил на некоторое время осторожность. А может, сыграло роль то, что он назвался Лысому и как-то подсознательно надеялся на стражника? В общем, он немного забылся — и тут-то все произошло. Внезапно перед магом возник — словно из-под земли вырос — низкорослый молодчик. Единственное, что успел заметить Томен в облике незнакомца, — это густые брови, сросшиеся на переносице — такие широкие и черные, что казались нарисованными на невзрачном лице… Не медля ни секунды и не произнеся ни слова, парень въехал магу ногой в промежность. Томен с шумным выдохом сложился пополам, едва чувствуя сквозь волну зверской боли, что с пояса срывают кошель…

Сквозь застилающую взор пелену боли и мгновенно выступившие слезы Томен сумел сконцентрировать взгляд на тощей спине убегающего воришки. Медленно-медленно вознеслась рука мага с перстнем, заряженным магией, непроизвольно кривящиеся в судороге губы готовы были вытолкнуть нужное заклинание, как вдруг что-то массивное и тяжелое обрушилось на Томена, сшибло с ног, прижало к земле. Сиплый низкий голос взвыл над ухом:

— Убили! Среди бела дня убили, люди добрые! На помощь!..

Едва сдерживаясь, чтобы не взвыть от боли в интимном месте, колдун вертелся и пыхтел под навалившимся грузом, но ничего не мог поделать. Та точка в центре слез и багровой пелены, что вмешала прежде спину убегавшего молодчика, теперь демонстрировала магу лишь обтянутые дешевым сукном телеса, принадлежащие обладателю сиплого голоса, придавившему колдуна к земле. Томен понял, что повлиять на происходящее более не в его силах, и только теперь позволил себе расслабиться. То есть закрыть глаза и наконец-то завопить от боли во весь голос.

К действительности маг вернулся, когда чьи-то руки сняли с него тяжелую тушу, продолжающую бормотать:

— Среди бела дня… Среди бела дня молодого мастера избивали и грабили… И никто не вмешался — только я, женщина старая… Что за жизнь пошла ныне, Гилфинг нас, грешных, помилуй… Что за дни такие нынче…

Томен приоткрыл глаза. Боль стала тише, но малейшее движение грозило обернуться новыми страданиями, так что он не рисковал пытаться подняться на ноги и лежал, скорчившись. Над ним склонилось несколько человек, в том числе Лысый.

— Эй, мастер, ты как? Живой, что ли? — с неподдельной тревогой спросил сержант.

— Кто на мне лежал… задержать! — сумел выдавить из себя Томен.

— Само собой, — кивнул сержант и приказал, выпрямляясь: — Тетку задержать! Смотреть в оба, чтоб не смылась!

В ответ полился поток протестов. Обладательница сиплого голоса — к удивлению Томена, это оказалась женщина — завопила, призывая в свидетели прохожих:

— Что же это делается в Ливде, люди добрые! При всем народе молодого мастера убивали и грабили!.. Я одна, старая женщина, вмешалась!.. И меня же, старую женщину, хватать!.. Словно я преступник какой!.. Что же творится на Гилфинговом свете, люди добрые!..

— А ну не шуми! — рявкнул Лысый, в то время как его подчиненные бестолково толпились вокруг здоровенной тетки и переодетого колдуна, по-прежнему распростертого на земле.

Люди, случившиеся поблизости, старательно обтекали образовавшееся вокруг пустое пространство, сторонясь стражи.

— Не шуми, — повторил Лысый тише, — свидетелем будешь, женщина. Ты хоть разглядела злодеев? Если поможешь в поимке, получишь награду…

И тут, перекрывая все звуки, над площадью прогремело:

— А ну, что тут стряслось, Гангмар вас всех разорви?! Эй, Лысый, где мой кореш, ежа ему в портки?! — на рынке возник шкипер Лотрик. — Томен, чтоб ты сдох! Живой ты или нет?!

Томен приподнял голову, убедился, что стража окружила здоровенную фигуру толстой тетки, укутанную в платки и шали, затем маг кивнул Лотрику — мол, живой я, не ори — и опять уронил голову.

— А ну, взяли! — скомандовал Лотрик стражникам. — Чего рты раззявили? Ты под коленки бери, а вы — под руки! Куда?! Под руки бери, сказал, чтоб тебе свечку проглотить! А ну — взяли и на телегу!

— Куда ты его? — поинтересовался Лысый.

— К себе на «Одаду», куда ж еще… — пожал плечами Лотрик. — Видишь, не в себе парень, отлежаться ему надо. И телегу мне еще хозяину вернуть…

— Давай, — кивнул сержант. — Я сейчас бабищу в каталажку сведу и к вам в порт явлюсь… Там и поговорим… Червяку велю, чтобы стерег, глаз не спускал…

Когда шкипер уже взгромоздился на телегу, а четверо стражников не без труда увлекли бормочущую «старую женщину» к выходу с рынка, сержант вполголоса спросил: