поклоны, приседания, прихлопы и притопы, повозился с девочками в бассейне, стараясь избавиться от дурноты — и избавился. На весы я встал в благоприятном расположении духа. Шестьдесят восемь. Значит, судьба. А что до запасов, так возьму с собой сало и полярный хлеб, тот, что не черствеет и не плесневеет. Да и кто решил, что матч затянется надолго? Месяца будет вполне довольно!

И я стал прикидывать новую стратегию.

Прикидывал, прикидывал, пока не принесли почту. По четвергам мне приносят «Литературку». И остальные газеты тоже. «Правду», «Комсомольскую правду», «Известия», «Советский спорт», «Труд», «Медицинскую газету», «Советскую культуру», и областные «Коммуну» и «Молодой коммунар». Читай, Миша, на здоровье!

Читают их в основном бабушки Ни и Ка, но и я проглядываю, больше по верхам.

Сквозная тема последних дней — борьба с неумеренным потреблением. Всего наша страна производит в достатке, обуви и одежды, книг и лампочек, мыла и зубной пасты, но из-за неумеренного потребления кое-где у нас порой встречаются нехватки, которые люди либо по незнанию, либо по с умыслом раздувают до небес. Ах, нет в продаже мыла! Караул! Спасите-помогите!

А мыла за первый квартал этого года выпущено на шесть процентов больше чем в прошлом году, когда о нехватках никто и не заикался. И если покупать мыло по потребности, один кусок измылился — купил другой, всё будет тип-топ. Но неумеренный потребитель, встретив в продаже мыло, покупает пять кусков, десять, двадцать, пользуясь невиданной дешевизной социально значимого продукта. Покупает — и тем самым затрудняет доступ к продукту другим гражданам. И вот лежит у него мыло, занимает место, и, между прочим, портится: при хранении в неподходящих условиях мыло разлагается, из него выветривается отдушка, оно теряет потребительские качества, получается напрасный расход средств, и только. К тому же многие страдают аллергией на продукты распада мыла, что приводит к обострению ряда болезней, — это «Известия».

Еще люди накупают впрок всякого рода лекарства. «От головы», «от давления», «от сердца» — и нужные, и ненужные. Эти таблетки хвалит соседка, о тех слышала в очереди в поликлинике, третьи и вовсе посоветовал аптекарь. И вот, пользуясь исключительной дешевизной лекарственных препаратов в Советском Союзе, люди забивают целые ящики лекарствами, где они лежат безо всякой пользы до истечения сроков годности — и дальше. А потом их либо выкидывают, либо употребляют просроченные, что не только не излечивает болезнь, а, напротив, может вызвать осложнения. Граждане! Покупайте лекарства только по назначению врача! Врач знает, кому, когда и сколько! Это, понятно, «Медицинская газета».

«Правда» пишет об избыточном потреблении электроэнергии. Электрификация, и всё, что с ней связано — вотчина «Правды» со времен плана ГОЭЛРО. В комнате никого нет, а свет включен, пожирая киловатт за киловаттом зря. Для чтения книжки вполне достаточно лапочки на двадцать пять ватт, если она помещена в настольную лампу, но включают люстру с тремя лампочками по шестьдесят ватт. А на работе могут уйти, оставив включенным освещение и на ночь, и на выходные дни, в кабинете, в коридоре, в подвале. Куда это годится? Экономисты посчитали: бережное отношение к электрической энергии, которая в нашей стране исключительно дешева, позволит высвободить мощности, равные пяти Братским ГЭС!

А взять автомобили! Сегодня под капотом «Жигулей» — целый табун лошадей, семьдесят! А ведь эти лошади питаются бензином! Если применять двигатели мощностью в двадцать пять лошадиных сил, это позволит автомобилю передвигаться за городом со скоростью в девяносто километров в час — верхней границей, установленной Правилами Дорожного Движения. Но при этом эффект от снижения потребления бензина, цена которого в нашей стране крайне незначительна, будет равен строительству трех крупных нефтеперерабатывающих заводов! К тому же улучшится и качество воздуха наших городов, которое и сейчас лучшее в мире, а станет и вовсе прекрасным! — это «Труд».

А книги! Обыкновенную книгу могут прочитать не менее ста человек, если к книге относиться бережно. А человек, покупая книгу, прячет её в шкаф под стекло, где её не читает никто, кроме хозяина, да и сам хозяин, увлёкшись подбором корешков по цвету и размеру, нередко её и не открывает. Вот и получается: книг издается очень много, по самым доступным ценам, а прочитать желанную порой не удаётся. Из-за таких вот «ценителей» литературы! А сколько библиотечных книг приходится списывать из-за неаккуратности некоторых читателей, которые и борщом её зальют, и котлету на страницу уронят, не говоря уже о привычках загибать страницы. Книгу нужно любить, и относиться к ней бережно! — это написала «Советская культура».

«Советский Спорт» пропагандирует гири. Упражнение с ними колоссально развивают мускулатуру, к тому же при бережном отношении к гирям они могут служить вечно — если, конечно, не пилить их под покровом ночи ножовкой по металлу.

А вот «Комсомолка» выстрелила залпом по тем, кто преклоняется перед иностранщиной: иностранной музыкой, иностранной одеждой, иностранной радиотехникой, кто продолжает слушать иностранные радиостанции, капля за каплей впуская в себя иностранную идеологию потребительства и эгоизма. «Разве может человек, пропитанный духом наживы, отдавать все силы тяжелой и низкооплачиваемой работе? Разве захочет он жить в палатке посреди бескрайних пустошей, возводя гиганты металлургии? Разве пойдет он на жертвы ради светлого будущего братских стран? Нет!»

Газета призывала нетерпимо относиться к подобного рода отщепенцам, давать им решительный отпор, разоблачать нищету красивой жизни золотой молодёжи. Недаром рабочая молодежь называет их грубо, но метко «зажравшимися». Еще ничего не сделав для страны, они раскатывают на автомобилях, ходят в рестораны, одеваются с иголочки и отворачиваются от тяжелого, но так нужного стране труда.

«Литературку» я отложил на вечер. Что-то расхотелось читать свежую прессу. Да и пора собираться на выпускной.

Ну да, я — типичный «зажравшийся», оперируя терминами «Комсомолки». Раскатываю на автомобиле? В слове «раскатывать» чувствуется зависть, я не раскатываю, я передвигаюсь. В чистоте и комфорте, а не в переполненном трамвае-троллейбусе-автобусе. И в ресторан хожу всегда, когда не дома. А где ж мне обедать? И к хорошей одежде питаю слабость. И к тяжелому труду не стремлюсь, напротив, избегаю. Не хотел бы я работать землекопом, грузчиком или бурлаком на Волге. Не хотел, не хочу и не захочу.

И что?

И я опять ощутил отвратительное дурнотное состояние. Отклоняется звездолёт. Признаки очевидны.

Я позвонил в «Поиск». Да, приезжай, Чижик, мы заканчиваем.

Лиса и Пантера собирают следующие номера, а пуще проверяют, насколько наш коллектив готов к новым свершениям. Очевидно, нам придётся оставить «Поиск»: руководить им ни из Москвы, ни из Вены, ни, тем более, из Триполи несерьёзно. Пора передавать дело в новые руки, оставив, впрочем, за собой номинальную власть: вдруг у смены не получится?

— Вернемся после полуночи, — сказал я бабушкам, заглянул в палатку, где Ми и Фа строили домик из кубиков, а потом пошел «раскатывать на ЗИМе», захватив с собой атташе-кейс, купленный в Вене: они вошли в моду в определенных кругах венских работников пера и чернил. Рукописи не мнутся.

Но я рукописи с собой не взял. Не отлежалась. Мне подумать нужно.

Еду, как обычно, не спеша. Двадцать пять лошадиных сил? Нет, не думаю. У «ЗИМа» девяносто, хватает, но тут, скорее, дело в дорогах. Сто двадцать километров в час? Сто пятьдесят? Нет, спасибо.

Я включил радио. Новости самые обыкновенные: досрочно, с перевыполнением, новые обязательства. Но диктор дважды сбился. Такое редко бывает. Очень редко. Давление у него, что ли, поднялось? Предвестник инсульта? Ведь работа, что ни говори, непростая: день за днем на всю страну читать все эти новости. С ума сойти можно. Некоторые, говорят, и сходят. А другие ничего, привыкают, читают не вникая, механически — о надоях, намолотах, уловах и поголовьях.

Может, и у меня — давление? Может, с миром-то всё в порядке, это я меняю курс, а не звездолёт?

«Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете». Странно. Обычно эту песню передают пятого мая, в День Печати. Впрочем, песня хорошая, но я в который раз подумал: куда же это корреспондент шагает без отдыха три дня, почему он не едет на автомобиле, поезде, не позвонит по телефону, в конце концов? И что это за строчки — опять надои и привесы?

Дежа вю. Кажется, что я об этом уже думал.

Конечно, думал, как не думать. Как услышу по радио, так и думаю. Потому что наши песни это не трали-вали, наши песни с глубоким смыслом. Требуют раздумья.

Я сбросил скорость до шестидесяти, а по городу ехал вовсе на сорока.

Доехал в целости и сохранности.

Поднялся в редакцию. Девочки отдавали последние распоряжения. Я посмотрел на лавр Чехова. Растёт, растёт дерево, растёт и благосостояние советских людей, работающих в редакции «Поиска».

Я сидел в кресле и думал о Новой Стратегии, той,