В то же время вполне можно допустить, что в промежуток от 15 года до н. э. до 10 года н. э. в небе Палестины действительно наблюдались какие-то необычные (или, напротив, вполне обычные, но редкие) явления. До сих пор идут споры о том, была ли это комета или же необычная конфигурация планет. Говорят даже о вспышке новой или сверхновой звезды. Но это важно, если верить в историю о волхвах и рождении Иисуса в Вифлееме. Но если знать, что у евангелистов выдумка «сидит на выдумке и выдумкой погоняет», то это уже не представляется существенным.

Имя Мессалины давно уже стало нарицательным. Так называют не слишком добродетельных женщин. Принято считать, что Мессалина не только вступала в связь с мужчинами намного моложе себя, но, будучи римской императрицей, приказывала умерщвлять неугодных ей. Кроме того, по слухам, она, закрыв лицо покрывалом, отправлялась по вечерам в публичные дома, где, неузнанная, принимала посетителей всю ночь.

Однако, как и в случае с Клеопатрой, похоже, что настоящую Мессалину, третью жену римского императора Клавдия Тиберия, оболгали. В действительности она вовсе не была такой уж безнравственной и развратной.

Людвиг Соучек в своей «Энциклопедии всеобщих заблуждений» пишет: «Хотя бы спустя две тысячи лет надо снять с Мессалины обвинения. Она была благородного происхождения, правнучка Октавии, сестры императора Августа, и поэтому – что было ее ошибкой – в юном возрасте вышла замуж за старого, уродливого, жестокого императора Клавдия, который к тому же был душевнобольным. Клавдий сам выгнал Мессалину, так как ее благородное происхождение не могло заменить выгодных политических связей. Эти связи обещала ему Агриппина, дочь благочестивого Германика, сестра легендарного Калигулы. Он женился на Агриппине – что было уже его ошибкой – и спокойно отнесся к тому, что Мессалина обручилась с красивым консулом Гаем Силием».

Однако Агриппина не была удовлетворена тем, что Клавдий просто развелся с прежней женой. Ей хотелось, чтобы бывшей соперницы не было в живых. И тогда она подала Клавдию список 160 якобы любовников Мессалины, что даже для роскошного Рима было многовато. Агриппина опутала Мессалину клеветой, распространившейся по всему Риму, а впоследствии укоренившейся в истории на долгие две тысячи лет.

Особенно отличился на почве «поливания грязью» Мессалины поэт Ювенал:

В других источниках упоминаний о публичном доме нет, но есть множество рассказов о том, как Мессалина предавалась разврату. Более сдержан Тацит, сообщающий лишь о «греховной» любви Мессалины к «самому красивому из молодых людей Рима» сенатору Гаю Силию (см. «Цитата на полях»). В данном случае особых оснований не доверять Тациту нет. И получается, что Мессалина считалась самой распутной женщиной Древнего Рима только оттого, что была влюблена. При том муже, которого она имела, разве это удивительно? Но эту ее влюбленность стараниями Агриппины и ее «соратников» постепенно превратили в распутство и разнузданность, и недобрая слава о «развратной Мессалине» передается уже две тысячи лет.

Люций Домиций Агенобарб, более известный как Нерон, правил Римской империей в начале нашего тысячелетия. В различных исторических источниках и беллетристике он изображается сумасбродным кровавым тираном. Ему приписывают и убийство матери и брата, и поджог Рима, и преследования христиан, и множество других жутко нехороших деяний.

Но мы уже неоднократно убеждались, что в истории человечества многим историческим деятелям приписывали то, чего они никогда не совершали. Несмотря на «дурную славу», Нерон не совершал и малой доли того, что ему приписывают.

Д. Уотерхаус. Нерон мучается от угрызений совести после убийства матери. 1878

Все рассказы об особых жестокостях Нерона не выдерживают никакой критики. Так уж получилось, что он был неугоден одному из первых своих биографов и по совместительству ярому политическому оппоненту Тациту, который не преминул очернить императора на века[23]. Позже знамя Тацита подхватила церковь, и в период раннего Средневековья были уничтожены труды многих авторов, положительно отзывавшихся о Нероне, а самому принципату были приписаны ужасающие зверства[24].

А ведь именно «жестокий злодей Нерон» пытался провести через сенат закон, по которому гладиаторам запрещалось убивать друг друга. Увы, на Капитолийском холме его предложение отклонили, но все же некоторые права у бойцов появились. Так, поверженного гладиатора его более удачливый коллега не имел возможности добивать без разрешения зрителей. И если большинство поднимало большой палец вверх, боец оставался жив. Кстати, вопреки распространенному мнению, смертный приговор не символизировал палец, опущенный вниз. Жест был другим. Если зрители считали, что гладиатор должен умереть, то они раскрывали всю пятерню.