При этом французских родителей нельзя назвать чрезмерно авторитарными. Они строги, но ласковы. И каким-то волшебным образом добиваются того, что их детям совершенно не свойственны невежливость и упрямство, которые я наблюдаю у своих девочек и у детей моих друзей из Америки. Так что дело не только в том, что у французов другая гастрономическая культура. У них в принципе другой подход к воспитанию детей.

Родители во французской семье всегда главные. На меня этот факт производит неизгладимое впечатление, потому что в нашей семье я порой перестаю понимать, кто же главный. Я часто упрашивала детей сделать то, что мне нужно. Французы никогда этого не делают. Я лебезила перед детьми, французы – никогда. Я умоляла, грозила, сулила в награду молочные реки. Французы никогда до этого не опускаются (по крайней мере я этого ни разу не видела). Они спокойно и строго (но, как правило, ласково) объясняют своим детям, что нужно сделать, и недвусмысленно дают понять, кто в доме хозяин. И дети слушаются как по волшебству.

Как французам это удается? Они предъявляют к детям более высокие требования, позволяют им меньше и ведут себя строже. Они не романтизируют детство. И не питают иллюзий по поводу ранней стадии развития ребенка, которую американцы считают возрастом невинности и творчества. Наверняка вы знаете матерей, которые мечтают сделать из своих детей скрипачей-виртуозов и не остановятся ни перед чем, чтобы достичь цели. Француженки примерно такие же, но повернуты они на другом – воспитать детей с идеальными манерами.

Французы считают, что мир создан взрослыми и для взрослых. В этом мире детям редко идут на уступки. Французы одевают детей, как маленьких взрослых: обычно в пастельные, приглушенные тона. Девочек в розовом здесь можно увидеть не чаще, чем женщин в розовом. Мебель в детской – миниатюрная копия взрослой мебели: никаких розовых двухэтажных кроватей для принцесс со встроенной горкой и горшков в виде королевского трона. Считается, что в общественных местах дети должны вести себя тихо. Детей не поднимают на пьедестал. Ребенок не становится центром каждого сборища.

Так что взгляды моей свекрови абсолютно типичны для французских родителей. С точки зрения Жанин, главная задача ребенка – вести себя прилично, а главная задача родителей – научить этому ребенка. Такой подход старомоден, он основан на принципе: «детей должно быть видно, но не слышно». Но и мои ровесницы во Франции ждут от своих детей сознательного поведения. Во французском языке есть слово «sage» – «мудрый», но оно означает также «послушный», «воспитанный». За столом правила должны соблюдаться неукоснительно. Самая лестная похвала, которую можно было услышать в конце обеда от моей свекрови: «Девочки, как же тихо вы сидели – ни слова не произнесли!» Правда, детям постарше говорить позволено, но лишь в том случае, если им есть что сказать. Вмешательство во взрослые разговоры абсолютно недопустимо, никто не делает скидку на то, что «дети – это дети».

До переезда во Францию я считала, что такой подход к воспитанию давно устарел. Но, прожив здесь несколько месяцев, поняла, что глубокая уверенность французов в необходимости хорошего воспитания объясняется тем, что они иначе воспринимают детство.

Я поняла это, когда искала для наших девочек детские книжки на французском языке. Мне хотелось уютно устроиться на диване с Клер и французской версией «Кролика Питера»[8]или «Винни-Пуха». А с Софи мне не терпелось начать читать детскую классику. Интересно, какие книги во Франции так же популярны, как наши «Ани из Зеленых мезонинов»[9]или «Великолепная пятерка»[10]? В детстве я их обожала.

Но книги, которые посоветовали мне друзья и родственники Филиппа, оказались куда менее невинны по содержанию. «Маленького принца» мои дочери вообще не поняли. «Бабар»[11]перепугал их до смерти – на первых же страницах этой книги убивают мать слоненка, да и вся эта история с колониальным уклоном показалась мне расистской. Многие другие книги, которые нам советовали, имели, на мой взгляд, слишком жестокие и мрачные сюжеты. В итоге нашим любимцем стал «Барбапапа»[12], но я-то надеялась найти совсем другое.

Твердо решив купить детям что-нибудь из французской детской классики (должна же она существовать!), я отправилась в деревенский книжный магазин. Озадаченный продавец не сумел мне помочь. Предусмотрительно посоветовавшись с Филиппом, я знала, что спрашивать – les grands classiques (классику) и les contes des fées (сказки). Каково же было мое удивление, когда мне предложили французские переводы сказок Ганса Христиана Андерсена, братьев Гримм и «Пеппи Длинныйчулок». Ничего типа нашей «Матушки Гусыни» не нашлось. Французские дети не читают стихи, а поют песенки. Слушать, как Клер поет нестройным хором со своими двоюродными сестрами «Братец Жак», было очень умилительно, но песенки не могут заменить книги, которые, как я считаю, должны читать дети.

Однажды вечером я попыталась обсудить это с отцом Филиппа.

– У меня на родине, – начала я издалека, – детство воспринимается как время невинности. У нас очень много книг про волшебство и всякие чудеса. А вот у французов таких книжек, кажется, нет.

– Разве дети невинны? – ответил Джо довольно резко, хотя обычно это было ему несвойственно. – Они же как маленькие зверушки. Если их не воспитывать, они никогда не научатся нормально себя вести!

Это означает, что мой стиль воспитания резко отличается от того, что принят в других семьях в нашей деревне. В гостях я замечала, что детских игрушек во французских домах намного меньше, чем в американских (и уж точно меньше, чем в нашей игровой комнате в подвале, заваленной всякими детскими штуками до потолка). Кроме того, французы практически не принимают участия в детских играх. Я замечала это и на площадке в нашей деревне, и в Париже, когда мы ездили к моей золовке Веронике, – это бросается в глаза. В Канаде родители неотступно следуют за своими малышами, держась на почтительном расстоянии, помогая им забираться на горки и все время улыбаясь. Во Франции матери располагаются на ближайшей скамейке и открывают принесенную с собой газету или журнал. Сразу ясно: детские игры не для них.

Более того, слишком тесное общение с ребенком не одобряется. Я часто слышала от деревенских матерей распространенное замечание – «мать-служанка». И была уверена, что за спиной меня называют именно так. Родственники Филиппа были очень удивлены и даже встревожены, когда после рождения Софи я буквально не отходила от нее: слишком много, по их мнению, носила на руках, кормила по первому требованию и даже спала с ней в одной постели (что совершенно недопустимо!).