class="p1">– Иди к черту, Багров. Ни на что ты не имеешь права в отношении меня.

– Замолчи, Алиса, – сильнее сжимаю свои пальцы, окольцовывая ими ее тонкие руки.

– Нет, иди… – молниеносно притягиваю ее к себе и целую…

Обхватываю ее губы своими. Протискиваю между ее губ язык сталкиваясь с ее острым и таким влажным, что пытается вытолкать мой. Наслаждаясь мазохистской пыткой, выстроенной мною же.

Но не проходит и десятка секунд, как ее оцепенение спадает, а на мою щеку обрушивается хлесткая пощечина.

– Не смей ко мне прикасаться, мерзавец. Не смей даже близко подходить и трогать грязными руками.

Разворачивается и сбегает по лестнице вниз, пока я стою и в какой-то мучительной и извращенной тяге облизываю свои губы, держась за горящую огнем щеку.

Алиса

Как же это больно. Как больно быть рядом с ним. Обещать и клясться себе в том, что ты никогда не позволишь ему подходить близко или прикасаться, и каждый раз проигрывать. Теряться в его глазах и искать в темных омутах понимания.

Я кричала на себя, заставляла открыть рот и выплюнуть всю грязную правду, но в итоге произносила совсем не то. Жалкая трусиха. Вот кто я такая.

Вбегаю на кухню и чувствую, что мне не хватает воздуха. Открываю окно и осенний ветер врывается в комнату и мои легкие.

Слезы больше не текут по щекам, высыхая без остатка. Только кожа немного стянута в итоге от двух соленых дорожек, не более того.

Пара минут, или больше стою, а после погружаюсь в тепло этого чужого дома.

Ухожу в гостиную и включив телевизор опускаюсь на диван. Не буду бегать от него. Нет смысла.

Сегодня завтра и через неделю я буду здесь, как раз закалю свое сердце от паразитического чувства – любовь.

Переключаю каналы и останавливаюсь на каком-то романтическом фильме.

– Хоть что-то интересное.

Смотреть телевизор я привыкла только пока кормлю мою девочку. Пятнадцать минут новостей, которые обожает дедушка, не более. Поэтому сейчас вот так спокойно лежать на мягком диване просто райское наслаждение.

Спина уже почти не болит кстати, что уже хорошо, а Люба вошла в мое положение, о котором я рассказала лишь вскользь и нашла другую продавщицу в свой магазин.

В итоге ностальгия и боль унесли в забытье, которое нарушил этот несносный мужчина, каким-то невероятным способом цепляющий струны моего сердца.

Я услышала, как спускался Стас, но была еще в дреме, а вот когда он сел на корточки передо мной окончательно проснулась, но… зачем-то притворилась спящей. Какая глупость.

«Уйди… зачем ты здесь?»

Слышу его дыхание, чуть сопящее, каким оно было всегда. Малейшее колебание воздуха и на мои русые пряди ложится его рука.

– Прости меня, – еле слышно. Так тихо произносит, что могло и показаться, но это не так. – Видимо я так и не смог забыть тебя настолько, чтобы перестать желать быть рядом.

В сомкнутых глаза скапливается слеза отчаяния и ответной любви, но тут же впитывается в диванную подушку, а Стас встает и уходит, потому что его телефон вибрирует и он отвечает уже на выходе: «Ну как вы там?»

Дверь комнаты куда он ушел закрывается, а я вскакиваю с проклятого дивана и уношусь прочь вконец разрыдавшись.

Весь следующий день я Стаса не наблюдала, а воспоминания о поцелуе тормошили мою душу.

Не могу обманываться и притворяться что была не рада этому случившемуся порыву. Вот только быть женихом и целовать меня? Не хочу, чтобы он вдруг стал изменщиком. Да и беременная невеста, тот еще аргумент повесить железные оковы на сердце.

Зато позвонила мама ближе к обеду.

– Алиска, девочка моя, – закричала стоило поднять трубку.

– Боже, мам, что случилось? Не пугай, – сердце стало стучать на сотни ударов быстрей.

Неужели этот подонок что-то сделал?

– Мне с администрации нашего района звонили. Вот только вернулась оттуда. Ты представляешь?

– Ма, да блин, я уже подумала, что произошло что-то.

– Так и произошло. Завтра поедем выбирать квартиру новую.

Ах вот оно что.

– Стой, как это выбирать? Ты о чем?

– Значит прихожу я к ним, а они мне давай рассказывать о том, что все дома наши тут в округе с девятого по двадцатый сносить будут и новые строить, а жильцов переселяют. Так еще и не просто квартиру дают, а четырехкомнатную.

– А почему четырех? Обычно же дают даже на комнату меньше, откуда щедрость?

– А я откуда знаю. Даже спрашивать не стала. Дают, дак мы и возьмем. В новостройке Алиса, ты представляешь?

– Замечательная новость, мамуль. Я очень рада, – улыбаюсь, склонившись над дочерью, веря, что все будет у нас хорошо.

Телефон выдает короткие гудки. Смотрю на экран поперхнувшись.

– Мам, Аня звонит, сейчас подключу на видео всех, деда пока позови.

Включаю видеозвонок и соединяю всех нас.

– Привет, семья, – улыбается так ярко и солнечно, что на душе светлее становится.

– Привет, дочка. Как ты?

– Привет, систер.

– Вся семья в сборе, – отзывается дедушка, выглядывая из-за мамы.

– У меня хорошо, анализы нормальные врачи сказали. Так что-о-о… – замолкает, растянув последнюю букву.

– Ну не томи, интриганка.

– Завтра утром операция.

И мы все выдохнули. Замолчали, одна Катя распищалась кусая палец на своей ноге, а мы рассмеялись.

Это был радостный момент. Волнительный, да, но настолько обещающий, что скоро все изменится кардинально.

Слова пожеланий удачи, здоровья, тихие всхлипывания. Мы прожили весь наш разговор улыбаясь и поддерживая друг друга, прощаясь и ожидая следующего звонка, только через сутки, которые мы проведем в волнении. Но что эти двадцать четыре часа в сравнении с годом ожидания. Стас

Я корил себя за этот порыв. Но не скажу, что сожалел.

Алиса рядом, и я забываюсь напрочь. Но все же понимаю, что стоит держать себя в руках.

Принял душ и спустился вниз, застав Алису спящей. После ухода отца уже успокоиться успел. Но рядом с ней до покоя далеко.

И вот как тут держаться подальше? Такая маленькая. Хрупкая. Сильная.

Она была моим берегом. Смотря на который, я ощущал себя уверенно. Она та женщина, с которой хочется быть постоянно. Но ей самой видимо было мало меня одного. Или же я просто что-то упустил.

«Что же ты мне не рассказала до сих пор, Алиса? И продолжаешь молчать зачем-то.»

Телефон начинает звонить, казалось бы, не вовремя, но на самом деле он спасает от того, что я мог вновь натворить. А сейчас точно не время, да и разногласий и непониманий гора. Смотрю на номер со странным кодом и подняв трубку все-таки ухожу.

Слушаю сначала молчание