— Да, жаль, что она изменилась.

— Чего еще ожидать? Это должно было случиться. Ах, дорогая, посмотрите, кто к вам пришел!

Встав на пороге, Доркас обернулась и показала на Берка. Он услыхал, как Ариель хрипло, испуганно вскрикнула:

— Нет, Доркас! Пожалуйста! Я не хочу видеть…

— Здравствуйте, Ариель. Это всего-навсего я. Вы снова прекрасно выглядите. Голова больше не болит?

По правде говоря, Ариель выглядела хуже некуда: прекрасные волосы спутаны и повисли тусклыми прядями, лицо белое как простыня, на виске уродливый лилово-желтый синяк. Она натянула одеяло до подбородка, прижалась спиной к спинке кровати. Берк шагнул ближе и услыхал, как она охнула.

Ариель вела себя странно, и это сбивало его с толку. В чем дело? В конце концов, она уже не молоденькая наивная девочка. Ее репутация .никак не может пострадать, особенно потому, что рядом неотлучно находится ее пожилая, крайне почтенного вида няня. Почему Ариель ведет себя, как жеманная барышня?

Берк попытался выдавить улыбку.

— Я только беспокоился за вас. Надеюсь, вы сможете прийти к чаю в пятницу.

Ариель молча кивнула, но Берк по глазам понял, что она лжет. Девушка передумала. Может, она больна сильнее, чем считает доктор Аркрайт?

Что же теперь ему делать, черт возьми? Берку не хотелось покидать ее, не сейчас.

— Согласно диагнозу доктора Аркрайта, вы должны были сегодня с утра уже петь в ванне.

— Если вы уйдете, обещаю запеть.

— Вы уже завтракали?

Ариель, едва заметно поморщившись, покачала головой.

— Хотите что-нибудь съесть?

— Да, — вмешалась Доркас, подходя к кровати. — Позвольте, я позвоню Бесси и велю принести тосты и чай.

Ариель не сообразила, что Доркас уходит, пока та не оказалась у самого порога. Ариель окликнула старуху, но та не оглянулась.

— Со мной вы в безопасности, — заверил Берк, удивленно поднимая брови. — Не в моих привычках совращать или принуждать дам, особенно с такими красочными синяками на лицах.

Ариель не ответила, и Берк, не зная, о чем говорить, оглядел спальню, сам не понимая, чего ожидать. Какая странная необычная комната, почти монашеская келья, сурово обставленная. Ничего женственного, никакой кокетливой детали, ни рюшек, ни оборок. Берк невольно посмотрел в сторону смежной двери.

Возможно, хозяйская спальня по другую сторону? Берк не хотел представлять, как старый развратник открывает дверь и появляйся в этой комнате, подходит к кровати, приближается к Ариель, но внезапно услыхал собственный резкий голос:

— Комната вашего мужа за этой дверью? Ариель расслышала нотки ярости, но не поняла ее причины. Откровенно говоря, ей было все равно. Она хотела лишь одного: чтобы Берк поскорее убрался из спальни. Он наполнял комнату своим запахом, энергией, своей мужественностью. — Пожалуйста, уходите, милорд. Берк круто развернулся:

— Уйду, если дадите слово приехать в Рейвнсуорт Эбби в пятницу.

Ариель прикусила губу.

Берк ждал, сгорая от нетерпения.

Наконец она очень тихо сказала:

— Нет.

Берк смотрел на нее, пытаясь осмыслить значение этого короткого слова. Он не мог припомнить, когда в последний раз получал отказ от женщины. Но когда бы это ни было, такой боли он не мог испытывать. И такого бешенства, заставившего Берка мгновенно потерять голову.

— Почему?

— Пожалуйста, — прошептала она, — пожалуйста… только оставьте меня в покое. Я не хочу никого видеть или… быть с кем-то. Я вдова. И хочу остаться вдовой.

— Ваш муж умер.

Безысходная тоска в его голосе поразила даже самого Берка.

— Умер… как давно? Семь, восемь месяцев назад? Ради Бога, Ариель, он был стариком! Неужели не хотите молодого человека, который мог бы дать вам гораздо больше, чем Кохрейн!

Ариель хотелось смеяться, но когда она открыла рот, из горла вырвался хриплый уродливый звук. Но она постаралась взять себя в руки. Берк не знает, что говорит. Лучше молчать и не ввязываться в разговор. Так он скорее уйдет.

Но Берк оказался более крепким орешком, чем предполагала Ариель.

— Вы не могли любить этого старого сатира! Омерзительный грязный старикашка! Взгляните на меня… неужели не помните, что чувствовали три года назад? Как я заставлял вас чувствовать?

Ариель все помнила, но воспоминания словно принадлежали не ей, а той, другой девушке, в далеком прошлом. Она продолжала молчать, не сводя глаз со сцепленных пальцев.

— Будь ты проклята!

Берк наклонился над ней, схватил за руки, притягивая девушку к груди. Горячие жадные губы обожгли поцелуем, безжалостным, жестоким, язык настойчиво искал входа.

— Открой рот!

Ариель открыла рот, чтобы крикнуть, и ощутила, как его язык проник внутрь.

— Вот вам завтрак, дорогая… о Боже! При звуках голоса Доркас Берк замер. Медленно, словно только что очнувшийся от глубокого сна человек, он отстранился и, выпрямившись, взглянул на девушку:

— Я снова увижу вас, Ариель.

— Нет!

— О да. Наш разговор еще далеко не кончен. Болезненно поморщившись, Берк тряхнул головой:

— И между нами тоже ничего не кончено. И никогда не кончится.

Он широкими шагами направился к двери.

Ариель смотрела прямо перед собой, повернувшись лицом к открытой двери.

— Он гораздо сильнее Пейсли, — спокойно заметила она.

— Во всем.

И, ни слова больше не говоря, поковыляла к широкому окну, выходящему на парадный вход, наблюдая, как Берк идет к конюшне. Потом, наклонившись, прислонилась лбом к стеклу. Только вечером Ариель поняла, что должна сделать.

Мистер Грегори Лепуинг, бывший поверенный Артура Лесли, уселся напротив дочери бывшего клиента. Он знал Ариель с самого дня появления на свет и питал к ней чувства пожилого человека, очарованного молодой женой. Правда, его девятнадцатилетняя жена, несомненно, была живее, изящнее и красивее этой измученной осунувшейся девочки.

— Благодарю за то, что вы нашли время приехать, мистер Лепуинг, — сказала Ариель, подавая ему руку.

— Это я должен благодарить вас за приглашение. Почему вы желали меня видеть?

Адвокату показалось, что она выглядит больной — слишком исхудала и бледна. Но ведь он не видел девушку больше трех лет — с того дня, как умер ее отец. Сэр Артур поступил по меньшей мере странно, назначив опекуном дочери ее сводного брата. Правда, у него, скорее всего, не было иного выбора. А опрометчивая свадьба с виконтом Ренделом, так шокировавшая Грегори? Но все это не имело ничего общего с ним, поэтому поверенный постарался выбросить из головы все мысли о девушке и ничего не знал о ней, пока та не напомнила о своем , существовании.