— Ты на свои, или Рената подключил через Эсэса? — спросил Игорь Васильевич, хотя уже знал ответ, как знали его Игорь и Молодой. Фил широко улыбнулся.

— Где-то в десятку встало, я вроде экономил, а все равно, — сказал Фил, — но это все фигня, я с вас просить не буду, мне только помощь посильная, мне на эту плитку нервов жалко — ду́ша хватило.

— Зря ты нас предупредил, — попытался порушить надежды Фила Игорь Васильевич, — мы теперь запремся каждый у себя, и хер ты нас выкорчуешь.

— И там вонища, я вон в кусты бегать стараюсь, — сказал Молодой.

— А вот это ты зря, — сказал Игорь Васильевич. — Будешь потом по весне сам убирать.

— Там и без меня срач был, — возразил Молодой.

— Без тебя — не без тебя, — сказал Игорь Васильевич, — а никто тебя признаваться не просил. Спалился — твоя забота.

— У нас, если что, костюмы химзащиты есть новые, удобные, — сказал Фил, — и противогазы для особо нежных.

— Так тебе их Ренат и выдаст, — сказал Игорь Васильевич.

— Выдаст, если его не спрашивать, — ответил Фил.

Игорь Васильевич и Молодой с уважением и трепетом посмотрели на Фила.

— Ну а что? — зарделся под их взглядами Фил. — Вы думаете, вы кофе из моих запасов хлещете? Думаете, я вам его ПОКУПАЮ, что ли? С какой радости? Вы не мальчики, чтобы я вам что-нибудь покупал. Ему замки нужно получше на склад вешать, а не эту рванину. Ладно, хоть оружие в нормальное место прячет. Я, считай, спецуху быстро изнашиваю, мне что, его на коленях умолять? Так он все равно не даст.

— Фил, ты — святой, — сказал Игорь Васильевич.

— А что у него еще там есть, про что мы не знаем? — жадно спросил Молодой.

— Там камеры лежат, вроде регистраторов, помнишь, была идея видеоотчеты сдавать, а не эту хрень, что мы сейчас по пятьдесят страниц пишем. Чтобы по их показаниям сверялись наверху. Так вот, он их зажопил, — сказал Фил.

— Он один себе на машину поставил, — сказал Молодой, — зуб даю.

— Плохо ты Рината знаешь, — сказал Фил. — Он, скорее всего, один загнал и купил себе новый.

— Вы охренели? — раздался снизу натужный, задыхающийся крик Сергея Сергеевича. — Мне в рельсу, что ли, стучать? На время посмотрите! Может, хватит лясы точить? Может, пора уже и работать начать?

Они спустились на этаж ниже. В конце коридора была большая комната, где раньше, возможно, проводились политинформации и партсобрания. В комнате в четыре ряда стояли сиденья, как в кинотеатре, от двери между стульями был проход к небольшой трибуне, в углу стояла высокая деревянная подставка из ДСП, накрытая чем-то вроде красной скатерти с желтой бахромой. На скатерть был поставлен бюст Ленина. От движений Сергея Сергеевича, устраивавшегося за трибуной, половицы пошатывались, движение пола было заметно даже Игорю с заднего ряда. Он смотрел на опасно покачивающуюся в свете неоновых ламп подставку и все ждал, когда бюст навернется со скатерти. Ринат Иосифович косился на задние ряды со своего ближайшего к трибуне места в первом ряду, что тоже не добавляло покоя половицам. Очки Рината Иосифовича поблескивали, как поблескивал и металлический уголок кожаного портфеля, который он держал на коленях.

— Говорить особо нечего, — сказал Сергей Сергеевич, — сработали нормально. Теперь дело за бумажками. Все это оформить нужно как следует. Я понимаю, что очевидное говорю, но каждый раз косяки какие-то всплывают. Есть строгие нормы, их нужно придерживаться. Я понимаю, что недели бездействия иногда расслабляют и Новый год на носу, у кого-то все из рук валится по причине житейской неустроенности. И дело кажется неблагодарным — своих собственных граждан в сортирах мочить. Но каждый раз вам, что ли, напоминать? Все спецслужбы этим занимаются, так или иначе, валят собственных граждан ради безопасности государства и остальных людей. Если конкретно вам не известно, ради чего все это, не стоит подрывную деятельность вести в рядах сотрудников.

— Так, может, все-таки стоит сказать из-за чего, а не муть разводить? — спросил Игорь Васильевич. — Из-за этого текучка кадров нездоровая намечается каждый раз.

— Наверху считают, что пока вас целесообразнее использовать втемную, — сказал Сергей Сергеевич. — Я сам каждый раз добиваюсь того, чтобы все сказать, но говорят, что чисто психологически будет тяжелее. Как будто ты не знаешь, не первый раз уже состав полностью обновился, мы и так пробовали, и сяк. Так что, ребята, давайте, аккуратнее заполняйте всё и не треплите нервы ни мне, ни себе.

Ленин смотрел в зал уверенными гипсовыми глазами, словно желая сказать сидящим то же самое.

— Не нужно никакой клоунады, — продолжил Сергей Сергеевич. — Каждый раз об этом говорю, и все равно каждый раз кто-нибудь пытается выделиться то литературным стилем, то циничными шуточками. Понятно, что вы пытаетесь развеять кажущийся идиотизм, и наверху это понимают. Но слишком усердствовать не стоит. Я бы даже сказал, что совсем не стоит, если бы не был уверен, что кто-нибудь в очередной раз в петросянство ударится.

Игорь не мог представить, что смешного он может написать о допросе. Он читал старые протоколы, чтобы научиться писать свои: там, кроме подробного описания предметов интерьера и телодвижений субъекта и напарников, не было ничего.

— Да, еще. Михаил, я тебе при всех говорю, чтобы они тебе напомнили, если что, — сказал Сергей Сергеевич; Игорь понял, что Эсэс обращается к Филу, и неприятно удивился тому, что Фил — тезка его сына. — Прекрати эти штучки при устранении, прекрати людям головы сворачивать. Почерк поменяй. Это уже не на бытовуху становится похоже, а на невесть что. Менты отставного или действующего спецназовца ищут, который к алкашам и наркоманам в доверие втирается, а потом им шеи ломает. Там же кухня была, насколько я знаю. Ножа, что ли, не нашел?

Во время монолога Сергея Сергеевича Игорь ощутил, что душа его как бы покинула тело, не вынеся дикости таких слов, и наблюдает с высоты потолка убранство и сидящих, и слушает речь Эсэса, его глуховатый, добродушно увещевающий голос, несколько контрастирующий со смыслом слов, которые он произносил.

— Игорь просто первый раз был, — ответил Фил. — Его Васильич от себя не отпускал. Не думаю, что Игорю понравилось бы, если б я у него на глазах начал мужика ножом тыкать. Его и так потом развезло, сам знаешь, как бывает.

Сергей Сергеевич внимательно посмотрел на Игоря, тот спустился с небес на землю и кивнул:

— Может, у меня правда нервы ни к черту, но я до сих пор еще в таком состоянии. А если бы Фил еще и за нож взялся, я не знаю, что бы со мной сейчас было. Это для меня непривычно, мягко говоря.

— Ну, понятно, — сказал Сергей Сергеевич, и по его голосу было слышно, что он не отмахивается, а правда понял всю тогдашнюю обстановку. Игорь прочел в его поросячьих глазках даже что-то вроде сочувствия.

— Ладно, — сказал Сергей Сергеевич, — давайте по норам. И затягивать не нужно. Поменьше перекуров, быстрее сделаете — быстрее освободитесь.