Пашке было не интересно. Он в бизнесе понимал мало. Да, полноватая голубоглазая девушка почти десять лет назад подняла неплохие деньги. Но причем тут Ната? Зачем она хранит номера журналов со статьями о Веронике? Кто вообще хранит такое? Может быть, наблюдает за карьерой близкой подруги? Есть ли у Наты вообще близкие подруги?

Он потратил еще минут пятнадцать, тщательно перебирая папки с распечатками. Искал упоминание Вероники. Не нашёл.

Где-то в глубине дома скрипнула дверь. Или половица. Или еще что-то.

Звук этот разнёсся в тишине не хуже пистолетного выстрела.

Пашка уставился в дверной проём, прислушиваясь. Если Ната вернулась — а она вообще-то могла вернуться в любой момент — то дела плохи. И это уже не игра под названием «подсмотри за сестрой бывшей девушки». Это серьёзное преступление. По голове не погладят.

И о чём он только думает?

Звук не повторился. Может, показалось, но рисковать не стоило. Пашка быстро убрал журналы на место, вышел в коридор. В комнате за его спиной погасли лампы, и сразу стало понятно, что дом пуст и тёмен. Ночь сожрала его. Кроме собственного дыхания Пашка больше ничего не слышал.

Он стал медленно спускаться по лестнице, вглядываясь в провалы окон, сквозь которые в дом затекал густой рыхлый мрак. Под ногой скрипнула ступенька — звук был точно такой же, как услышанный недавно. Сердце прыгнуло в груди. Вот ведь…

Дом как будто отозвался еще одним скрипом. Где-то за спиной. С высоты второго этажа.

Пашка развернулся. Кто-то стоял наверху, у деревянных перил. Темный силуэт. Его, Пашку, обошли сзади. Переиграли.

А потом вспыхнул свет.

Яркий, слепящий свет танцпола вышибал из головы ненужные мысли.

Лера кружилась, прыгала, обнималась, хохотала. Как раньше. Как в прошлой жизни. Сколько времени когда-то она провела среди потных танцующих и пьяных тел? Сколько выпила, сколько сбила каблуков? Никогда и никому не сосчитать. Это время плотно упаковано в коробки и сохранено на жёстком диске памяти.

Вокруг тоже толпились, обнимались, прыгали и хохотали. Где-то у сцены потерялась Вика. Она крикнула, ткнув пальцев в людей: «О, чур мой мужик!» и растворилась в толпе. Почти наверняка её сегодняшний вечер закончится в чужой квартире, на чужой постели с каким-нибудь молодящимся сорокалетним мужиком.

Толик был рядом. Пошел за напитками. Он умел уговаривать — Лера за последние полчаса выпила уже два бокала рома с колой. Пришлось признать, она отвыкла от алкоголя. Тут же захотелось курить, но в кармане были только проклятые подушечки жвачки. Лера расковыряла одну ноготками. Голова кружилась. Со сцены какой-то молоденький диджей объявил время ностальгии и врубил ремикс на «Руки вверх».

Появился Толик с двумя бокалами.

Волосы Толика растрепались, рубашка оказалась расстегнута на груди. В полумраке, разрываемом яркими полосками света, Толик казался сильно моложе своего возраста.

— А правда, что ты себя вчера порезала? — спросил он, прильнув губами к её уху.

— Обманывают. Кто-то ловит популярность на моей теме.

— Я тоже не поверил. Моя девочка всегда была сильной. Раз уж выкарабкалась тогда, то выкарабкаешься и сейчас!

— Это точно!

Она выпила молочный коктейль с привкусом чего-то приторно-горького в несколько глотков, смакуя в мыслях фразу «моя девочка», примеряя на себя — годится или нет для нынешнего состояния.

— Мне жаль, что ни разу не открыла дверь, когда ты приезжал тогда. — Наконец, сказала Лера.

Толик кивнул. Он, кажется, один тут не танцевал. Стоял среди беснующейся толпы, широко расставив ноги, и просто пил.

— Так надо было, понимаешь? Для всех было бы лучше!

— Уже не важно, — ответил Толик. — Десять лет прошло. Главное, что ты вернулась. Веселись!

Она всегда его слушалась. Ну, или почти всегда. Сначала обожала, потом влюбилась, потом разочаровалась и отрицала. С Толиком были сложные отношения, на грани. Лера и сама не до конца понимала, что между ними происходило. Иногда даже приходили нелепые мысли, что Толик — образ ее отца. Такого, какого она хотела бы видеть рядом. Так легко было запутаться!

Лера сообразила, что пялится на Толика, а он прекрасно это видит и улыбается. Позволяет, значит, пялиться.

— Пошел ты! — беззлобно фыркнула Лера, но Толик её, конечно же, не услышал в общем гвалте и шуме вокруг.

Кто-то толкнул его в плечо. Ром с колой расплескались по грязному полу. Толик растворился в толпе, видимо, за новой порцией, а Лера отдалась во власть танцпола, забыв обо всём.

Как же давно она не танцевала вот так, расслабленно и дико, на изломе эмоций, пьяная и довольная. Как же ей хотелось забыть обо всём, что случилось в последние дни. Чтобы смерть Дениса была всего лишь сном — на это же можно надеяться, правда? И чтобы завтра утром она обнаружила, что выходит из «Вирус-клуба» на съемки очередного ролика, на дворе две тысячи девятый, бояться нечего, переживать не о ком. Под сердцем бьется еще одно сердечко. Не будет преждевременных родов, скандалов, депрессии, мертвого ребенка, психоневрологического диспансера. А наоборот — всё будет хорошо.

Если бы она тогда не сбежала с Пашкой, то отправилась бы обратно в клуб. Здесь бы пила, танцевала, нюхала, курила, трахалась. Здесь бы оставалась королевой жизни навечно. В объятиях Толика, в глазах сотен тысяч подписчиков на ПорнХабе и Юпорне.

А что мешает сейчас, да-да, сейчас вернуться к исходной точке?

— Я жду этого! — шепнула она самой себе.

Лера из прошлого — та самая, по-настоящему счастливая Лера — впилась ноготками в мякоть сознания и принялась выбираться наружу. За ней огромным черный хвостом потянулись воспоминания из глубины. Те самые, которые никогда не должны были появляться на поверхности.

Толик оказался рядом и обнял Леру за талию. И сразу стало спокойно. Лере захотелось запустить ладонь под его расстегнутую рубашку, провести пальцами по груди и — ниже. Она повернулась к нему спиной. Дыхание у Толика было горячим, медленным.

— Денис, — пробормотала она, думая о прошлом. — Денис, я хочу тебя прямо сейчас…

— Пойдем ко мне в кабинет?

У них даже голоса были похожи.

Денис мёртв.

А Толик жив.

Его пальцы медленно опустились на её бедра, потом еще ниже. Крепко сжали. Лера задрожала, ощущая, как внизу живота накатывает тёплая волна наслаждения.

— Жизнь продолжается, — сказал Толик на ухо. — Чтобы ни случилось. Ты уже взрослая, сама должна решать, что для тебя хорошо, а что нет. И отвечать за свои поступки, так ведь?

— Ага. Снова грузишь своими взрослыми псевдофилософскими размышлениями, — ответила Лера, извиваясь будто бы в такт музыке, но на самом деле в его объятиях.