За это время мы перекинулись лишь парой фраз. Я не совсем вежливо спросила, что за фигня происходит, и почему дикие животные свободно разгуливают по чьей-то территории. Фелиса ответила, что раньше шэм использовали как сторожевых.

— Мне мама рассказывала, - тихо добавила девочка.

— Вы знали о них, - возмутилась я, - и полезли в чужой двор?

— Я не знала! Отстань от меня.

Фелиса села прямо на крыльцо ко мне спиной и скрестила ноги. Ее потряхивало от всего пережитого, и я силой воли удержала в себе новый вопрос. Мы и так много всего наговорили друг другу.

Особенно я.

Нет, раздражение не прошло, я по-прежнему злилась на девчонку - именно она виновата в том, что мы оказались в такой заднице. Но еще больше злилась на себя за то, что потеряла контроль. В первый рабочий день. Не говоря уже о административном штрафе и строчки в резюме - опыт работы домушницей.

Не о таком я мечтала.

Поэтому лучше было ждать полицию молча, и я предпочла смотреть на кованые ворота. Дождь закончился и небо просветлело, но легче не стало. В придачу к содранным ладоням теперь болела лодыжка (наверное, вывихнула, когда спасалась от монстров на каблуках).

Успела продрогнуть до костей, прежде чем за поворотом показались две машины. Одна лиловая, с черными линиями на боках - полицейская, а другая стильная черная. Полицейские высыпали из своей, но не торопились к задержанным, дожидаясь, пока остановится вторая. Я едва успела подумать, что, по-видимому, приехал владелец особняка и придется объясняться не только с полицией, но еще и с ним, как дверь черного авто распахнулась.

Из машины вышел Ладислав Берговиц.

Нет!

Нет-нет-нет!

Только не он.

Берговиц свистнул, и шэмы поползли к нему, уселись в ногах.

Он что… Владеет этим домом?!

Тогда я точно ничего не понимаю. Если дом принадлежит Берговицу, то почему мы все это время сидели в ловушке? И почему не могли просто войти внутрь, а залезли сюда через ограждение? Ну и самый главный вопрос, интересующий меня больше всего: какого на нас напали эти монстры?!

Бросила быстрый взгляд на Фелису, но девчонка ушла в глухую оборону. Не только внешне: среди ее чувств ярко просматривались усталость и отрешенность, в сторону отца она даже не посмотрела. Ну конечно! Ей-то все без разницы: Берговиц поорет, может посадит под домашний арест на пару дней, но потом обязательно простит. Все-таки родная дочь, и судя по поведению девчонки, которое я успела испытать на себе, ей позволяют многое. А что прикажете делать мне?

Чувствуя, что внутри снова просыпается ярость, попыталась кое-как запихнуть ее обратно, глубоко вздохнула и поднялась навстречу Берговицу.

По приказу ящера шэмы скрылись за домом, а он сам приблизился к нам.

Дар по привычке потянулся к нему, пытаясь уловить эмоции и понять, как себя вести. И в очередной раз бессильно натолкнулся на стену спокойствия и равнодушия.

Это раздражало больше всего!

Сверкающие пруты ловушки растаяли, открывая нам свободу, но легче не стало. В воздухе витало напряжение, бьющее по нервам.

— Фелиса, возвращайся в свою машину, - голос Берговиц тоже не повысил, но девочка вздрогнула. Несмотря на то, что обращался он к дочери, смотрел ящер на меня: сдержанно, холодно, отстраненно. - Встретимся дома.

Девчонка вполне могла закатить скандал, но сейчас просто подчинилась, обхватила себя руками и без лишних слов направилась по дорожке, по которой мы пришли.

Сбежала.

На этот раз я не спешила следом за ней. Мне было, что сказать хозяину дома, и не терпелось сделать все это прямо сейчас.

— Потрудитесь объяснить, что произошло, - подлил масла в огонь своим приказом Берговиц.

— Легко, - вздернула я подбородок. - Только уточните с какого момента начать? С того, что ваша дочь лезет в ваш собственный дом через забор, хотя по идее должна воспользоваться ключами, чтобы туда попасть? А может с того, когда на нас напали ваши монстры? Кто вообще додумался держать здесь подобных зверей? А если бы они нас сожрали?!

Меня трясло: не то от холода, не то от ярости, замешанной на всех «веселых» событиях этого дня. И на его равнодушии.

— Итак?

Он пропустил мои слова мимо ушей со свойственной ему непробиваемостью. Холодный взгляд вонзился в меня и вышел между лопаток.

— Вы что, меня не слышали?! - выпалила я прямо ему в лицо. - Мы могли пострадать! Ваша дочь могла пострадать!

Где-то же у него есть чувства?! После выходки Фелисы он должен рвать и метать. Мой отец за меньшее грозил мне ружьем и заставлял чистить стойла лакшаков. А этот спокоен! Этому, выходит, плевать, что его дочь чуть не разорвали клыкастые твари!

— Сейчас вашей жизни угрожает разве что насморк. Идемте, - приказал Берговиц, кивнув на черный автомобиль.

— Никуда я с вами не пойду! - я сжала кулаки.

Он шагнул вперед, стремительно, едва уловимо, навис над мной, несмотря на то, что стоял на две ступеньке ниже. Видимо для того, чтобы я почувствовала себя маленькой и ничтожной. Но я не почувствовала! Разве что совсем чуть-чуть.

— Хватит с меня на сегодня монстров, - вздернув подбородок, заявила я.

— Они в вольерах, - уточнил ящер. - Пока что.

Он что, совсем бесчувственный?! У всех есть эмоции! Даже у Беглеца были, я обходила все его блоки. С трудом, но обходила. Чем Берговиц лучше?

Поэтому сейчас я собрала все силы и обрушила на его защиту.

Всей мощью, на которую была способна.

У меня почти получилось: я коснулась огненной вспышки, поймав отголоски чувств, но затем в голове словно взорвалась бомба. Тысячи болезненных игл вонзились в кожу, концентрируясь в висках. Ужалили так, что я успела только охнуть.

Рывок - и я врезалась в каменную грудь ящера.

Ладонь Берговица легла на мою шею, обжигая, не позволяя двинуться с места. Сердце сбилось с ритма, заколотилось с бешеной силой: я чувствовала его сумасшедшую пульсацию там, где пальцы ящера касались кожи. Обманчиво-мягкое, легкое прикосновение и пружинящий, опасный нажим когтей. Боль схлынула, сменилась бегущим по венам жаром, собравшимся внизу живота.

— Никогда. Больше. Так. Не делайте, - не то прошипел, не то прорычал ящер мне в лицо.

Чешуйки на скулах ящера посветлели, а взгляд, казалось, вобрал в себя тьму, в которую я упала. Дрожащая, возбужденная и потрясенная реакцией своего тела. И не только своей: я прижималась к Берговицу в самом что ни на есть интимном смысле, чувствуя ответное желание мужчины.