– Верно, издевательство какое-то. Поэтому охота закончилась раньше, чем предполагалось. Но слушай дальше. При прощании герцог был исключительно любезен. Расспрашивал о политической ситуации в Поволчье. Похоже, он осведомлен, хотя и в самых общих чертах, что там сейчас смута. Слава богам, мы действительно прибыли из Поволчья, и я могу говорить о тамошних событиях, не прибегая к выдумкам.

– Надеюсь, ты не наговорил лишнего?

– Ты меня что, совсем за простачка держишь?

Иногда я с этим была согласна. Но предпочла не развивать эту тему.

– В любом случае, ты плодотворнее провел сегодня время, чем я.

– Не стану спорить. Кстати, герцог пригласил нас к себе в гости.

– Нас?

– Да, на сей раз нас обоих. Сказал, что его супруга будет рада познакомиться с моей. А у них как раз намечается большой бал.

– Ну, хоть не зря я сегодня мучалась...

И с чувством глубокого удовлетворения я разлила по кубкам золотистый «тур-де-форс». Мы чокнулись, после чего я в задумчивости произнесла:

– А может, он и не врал...

– Кто?

– Шевалье дю Шор. Насчет того, что кабан был наслан колдовством. Кабан, знаешь ли, в некоторых поверьях есть вестник смерти...

– Ну, знаешь ли! Нас же отец Батискаф предупреждал насчет состояния дел с колдовством в Шерамуре.

– А вот и знаю. Я сегодня не только о тряпках разговоры вела. – И я пересказала ему беседу с женой дворецкого.

Гверн отнесся к этому скептически – как к любым женским пересудам.

– Кроме того, – сказала я, – кабан считается одним из воплощений Края Окончательного и Неминуемого.

Это заставило Гверна задуматься.

– Ты намекаешь на ту еретическую секту, о которой говорил монах?

– Просто перебираю возможные версии... ты говорил, что кабана даже собакам в пищу не отдали. А что сделали с тушей?

– Посовещавшись, охотники решили ее сжечь.

– Замечательно! Следовательно, магическое обследование туши провести невозможно. И если среди собравшихся был организатор покушения, то он может торжествовать – улика уничтожена. Ядрена Вошь! Заметь – ты сегодня получил подтверждения подозрений отца Батискафа. Дю Шор и Такова-Селяви взаимно обвинили друг друга в действиях в пользу Кабальерры и империи соответственно. Но доказательств-то нет!

– Я свидетель тому, что это было сказано. И еще дюжина дворян.

– Сомневаюсь, что эти мелкие дворянчики подтвердят твои показания. Стало быть, твое слово – против слова шевалье и герцога. А они скажут: мало что говорится в запальчивости, да еще на охоте! – увидев, что Гверн огорчился, я поспешила добавить: – Но все равно, несомненную удачу мы можем добавить в твой актив. Тебе удалось подружиться с герцогом, не вызывая его на дуэль.

– Слышу речи бывшего банковского работника, – проворчал Гверн, приободрившись.

Поскольку время было уже позднее, больше мы о делах в тот вечер не говорили. А ведь если мои подозрения не были беспочвенны, это было уже второе покушение, которое мы предотвратили после прибытия в Моветон. Правда, выяснить, кто стоял за покушением на банкира, мы предоставили ему самому.

И Фердикрюгер, как выяснилось, даром времени не терял.

Он посетил нас на следующий день, и вовсе не для того, чтоб выяснить, на что мы тратим его деньги.

– До меня дошли слухи, светлейший князь, что вы спасли жизнь светлейшему герцогу, – заявил он.

– Вот как?

– Некоторые из гостей шевалье дю Шора являются моими клиентами... и, даже если б это было не так, в городе много говорят о сем славном событии. Вы становитесь популярны, господа мои.

– Надеюсь, явление святой Инстанции с нами не связывают? – с опаской спросила я. Шпионить при слишком большой популярности было бы затруднительно.

Фердикрюгер, кажется, правильно нас понял.

– Пока нет. Бежавшие преступники не знали, кто вы, а за молчание своих слуг я отвечаю.

– Не так уж они молчаливы, как показало покушение на вас...

Он вздохнул.

– Вот об этом я и пришел побеседовать. О той злополучной ночи... то есть она была бы злополучной, если б вовремя не появились вы. Милостивая княгиня! Вы посоветовали мне допросить слуг на предмет того, кто выспрашивал о времени моего возвращения.

– Ну да, поскольку нам не удалось захватить пленных, а мертвые молчат.

– Ну, в Парлеве есть такие некроманты, которые за приличную плату могут разговорит любого мертвеца. Но здесь – провинция. Пришлось работать с живыми. Признаюсь, это было утомительно. Однако сравнение показало, что этим занимался Кор де Балет – один из лакеев герцога Такова-Селяви.

– Вот это да! – воскликнул Гверн.

– Вы уверены? – спросила я. – Насколько я помню, вы говорили, что герцог не является вашим должником.

– То-то и оно! – несмотря на профессиональную сдержанность, банкир был взволнован. – Если б это оказался кто-то другой, я бы не удивился. Но ни с его светлостью, ни с ее светлостью у меня никогда не было финансовых проблем.

– А нет возможности, что это Кор де Балет работал на кого-то другого?

– Исключено. Люди герцога известны преданностью своему господину. Если б кто-то из них рискнул без его ведома исполнить чужое поручение, он бы долго не прожил.

– Любопытно... – пробормотал Гверн. – Значит, герцог – опасный человек?

– Несомненно. Опасный и коварный. А вы, князь, спасли ему жизнь, и я не знаю, к добру это или к худу.

Гверн оскорбился.

– Я обязан был вмешаться, когда ему угрожала смертельная опасность. Так же, как откликнулся на ваш призыв о помощи.

Я подумала: услышь это герцог, он пришел бы в ярость, что его поставили в один ряд с банкиром. Банкир же продолжал:

– Мой долг – предупредить вас. Я знаю, что в замке Тур-де-Форс вскорости будет праздник. И вас наверняка пригласят.

– Уже пригласили.

– Тем более. Я умоляю вас, великодушные господа, будьте настороже! Ибо вовсе не обязательно причинить вред герцогу, чтобы стать его врагом!

– А вы сами-то будете на празднике? – полюбопытствовала я.

– О, нет. Людей моего звания туда не приглашают.

– А что вы собираетесь сделать с этим... де Балетом?

– Пока ничего. Хотя некоторые распоряжения по части дополнительных мер предосторожности я принял. И, кстати, о дополнительных мерах. Я не знаю, какую веру исповедуют в вашей родной стране, но за время пребывания в Моветоне вы не посетили ни одного храма. Здесь это не принято. Благой Сыск обращает внимание на подобные вещи.