Тамара растерялась:

– Он же тебя позвал.

А та:

– Ну и что? Я скажу, что простудилась. Ну не пропадать же билетам! А вы, дескать, с Тамарой сходите. Она у нас большая театралка. Короче, выручай.

Тамара долго сомневалась. Сначала отказалась, а потом перезвонила Дуське и согласилась. Решила брать быка за рога – в конце концов, каждый сам кузнец своего счастья, хватит ждать милостей от природы.

Надела джерсовый костюм, синий в клеточку. Каракулевую шубу. Норковый берет. Сапожки на каблуках. Укладку сделала. Брови, ресницы покрасила – ну, обычное дело.

В половине седьмого стояла на Маяковке, у «Сатиры».

Виктор Иванович подошел через десять минут – солидный, в дубленке и норковой шапке, с букетом гвоздик. Поцеловал руку, сделал пару комплиментов. Вежливый мужчина, воспитанный. Правда, в глазах его Тамара прочла явное разочарование. Но ничего, посмотрим, чья возьмет. Тамара решила биться до конца.

В антракте пили кофе с пирожными и обсуждали актеров.

После спектакля вышли – на улице красота: снег медленно падает, сверкает под фонарями. Тамара надела перчатки и взяла Виктора Ивановича под руку. Предложила пройтись.

Шли по Садовому прогулочным шагом. Тамара предложила на следующий день пойти в Третьяковку. Виктор Иванович пожал плечами и сказал:

– Можно.

Тамара воодушевилась и плотнее прижалась к его плечу. Виктор Иванович посмотрел на часы и сказал, что ему пора – в доме у брата, где он остановился, рано ложатся спать. Пожал Тамаре руку, и они разъехались в метро по разным станциям.

«Не проводил – завтра проводит, – здраво расценила Тамара. – Уж я-то не отступлюсь». Это она решила точно.

Вечером позвонила Дуська. Интересовалась, как провели время, но больше трындела, как познакомилась с одним летчиком, моложе ее, конечно, но мужик – мечта. Красавец! Дуська сделала ударение на последней гласной.

– Ну тебя, – сказала Тамара. – Иди к черту.

Но Дуська не обиделась, а опять рассмеялась.

В Третьяковку пошли в три часа дня. Тамара все рассчитала. Утром наготовила всего как на маланьину свадьбу – утка с яблоками, пирог с капустой, салатов штук пять – на выбор. Квартиру вылизала – ни пылинки.

По Третьяковке ходили часа два. Вышли на улицу.

– Может, кофе попьем? – предложил Виктор Иванович.

Тамара решительно замотала головой. Какой кофе, давно есть пора. Пригласила его к себе. Он согласился. Тамара смотрела в метро на отражение и думала: какая прекрасная пара – оба высокие, стройные, солидные! Приличные, зрелые люди, не то что некоторые.

А дома стол уже накрыт. Виктор Иванович удивился, но ничего не сказал. Тамара поставила греть утку.

Виктор Иванович открыл шампанское. Ел с аппетитом. Все нахваливал. Просил добавки.

Потом начал разговор. Неприятный, надо сказать. Про Дуську и про свои чувства. Про серьезные намерения. Про надвигающуюся старость.

Тамара слушала, опустив глаза, кивала. Потом глубоко вздохнула, положила свою руку на крупную кисть Виктора Ивановича и сказала:

– Вы мне очень симпатичны, Виктор Иванович. Очень. Чисто по-человечески. Поэтому я вас хочу предостеречь. Тоже, так сказать, чисто по-человечески. Ну, не пара она вам. Не пара. У нее всю жизнь ветер в голове. Все о гулянках да развлечениях думает. Весь жизненный опыт – коту под хвост. Жизнь для нее – сплошное удовольствие. От проблем бежит, от забот шарахается. Всю жизнь – только о себе, любимой. Разве вам такая жена на склоне лет нужна? Разве вы не заслужили женщины более достойной? Подумайте, дорогой! Сколько там осталось, этой жизни? Так надо прожить ее так… Ну, словом, знаете как. Мозги-то у вас на месте. А там – ни приготовить, ни прибрать. Коробка конфет – и у телевизора целый день. И это в лучшем случае.

Тамара закончила свою пламенную речь и, вздохнув, гордо откинула голову.

Виктор Иванович очень растерялся. Очень. Долго молчал, а потом осторожно сказал:

– Ну это как-то странно, Тамарочка. Вы же все-таки подруги!

– И что? – возмутилась Тамара. – Смотреть, как хороший человек пропадает? Я, знаете ли, человек порядочный и честный. У меня, знаете ли, свои принципы.

Виктор Иванович рассеянно кивнул. Начал суетливо собираться к родне. Тамара его решительно остановила:

– Что вам в такое время, самый час пик! Народу в метро – не протолкнешься. Я вам в гостиной постелю. Там прекрасный диван.

Виктор Иванович пожал плечами и повесил дубленку на вешалку.

Тамара стелила постель. Виктор Иванович оглядывал квартиру. Везде чистота – не придерешься. Уютненько, хоть и небогато. Но чувствуется женская рука.

Потом пили чай с конфетами и смотрели телевизор.

Ночью Тамара зашла в его комнату. Села на диван. Виктор Иванович проснулся и испуганно посмотрел на Тамару. Она скинула халат и протянула к нему руки. Виктор Иванович осторожно подвинулся.

Утром пили кофе с сырниками, и Виктор Иванович почему-то боялся смотреть ей в глаза.

Потом открыл холодильник, по-хозяйски изучил содержимое и предложил Тамаре съездить на рынок – обновить, так сказать, картинку.

На улице Тамара опять взяла Виктора Ивановича под руку. Уверенно, как своего. Съездили на рынок. Купили продукты. Платил Виктор Иванович. Тамара сначала отнекивалась, спорила, но он ее остановил, мол, потом разберемся.

Дома Тамара сварила борщ с мозговой косточкой. Виктор Иванович сказал, что хочет вздремнуть после обеда. Он прилег на диван, и Тамара накрыла его пледом. Вышла тихо, на цыпочках. Прикрыла дверь.

Перед тем, как заснуть, Виктор Иванович задумался. Человек он, надо сказать, был рассудительный и резонный. Да, не красавица, куда ей до Дуси. Но, как говорится, с лица воды не пить. Зато хозяйственная, хлопотунья. Готовит чисто и вкусно. В доме – порядок. Квартира хоть и не хоромы, но в хорошем районе. Опять же, до метро пять минут. Есть дача – шесть соток в Верее. Домик так себе, щитовой, но ведь можно и утеплить. Жить до ноября, ходить в лес за грибами. Виктор Иванович блаженно улыбнулся и через минуту уже громко храпел.

Тамара стояла под дверью, сложив на груди руки, слушала мощный храп Виктора Ивановича, и не было для нее слаще музыки.

Раздался звонок. Тамара бросилась к телефону. Конечно, Дуська. Кто же еще? Радостно заверещала про нового полюбовника – того самого летчика. С подробностями. Тамара ее остановила:

– Слушай, не до тебя. Надо блины для мужа на ужин испечь.

– Для кого? – переспросила Дуська.

– Для мужа! Что, со слухом плохо? – повторила Тамара.

– Дура, – сказала Дуська и почему-то заплакала.

– Сама дура, – ответила Тамара и положила трубку.