– Корсиканский вариант, как его зовут во Франции, а в Италии это называют сицилийской связкой, – кивнул Костромин.

Басаргин продолжил:

– Из черт характера, которые необходимо знать, если начинаешь работать с чеченами, необходимо выделить их неравнодушие к власти. Высокая дисциплина духа им абсолютно чужда, подчинение для них мучительно, хотя и обязательно. Когда два чеченца начинают совместную деятельность или просто знакомятся, сразу начинается установление властной вертикали – кто кому должен подчиняться. Это же проявляется и при взаимодействии со всеми остальными народами – чеченцы тут же начинают борьбу за лидерство, а добившись группового лидерства, начинают борьбу между собой. В представлении чеченцев могущество – это количество лояльных, надежных и обученных «стволов», которые может выставить тот или иной человек. В последние десять лет заметно выросла роль денежного фактора. Сейчас неимущая чеченская молодежь пойдет воевать на стороне любого человека, который не враждебен их тейпу и хорошо платит. Дело так обстоит в самой Чечне, а в диаспорах эти отношения обостряются до предела.

Теперь стоит подумать о том, что вообще может представлять собой подобная диаспора. У нее есть лидер, через кровь и борьбу занявший свое лидирующее положение. При этом он диктует свои условия другим своим согражданам, живущим вне пределов родины. То есть лицо диаспоры определяется ее лидером, а лидером можно стать только через насилие. Следовательно, и методы выживания диаспоры в целом в немалой степени будут диктоваться этими людьми, которые способны деньгами или силой подавить любое сопротивление.

– Я так понимаю, – Костромин заметно нахмурился, – что вы делаете вывод о неизбежности преступной деятельности любой чеченской диаспоры в любом месте проживания?

– Я еще не сделал ни одного определяющего вывода. Послушайте дальше, я коснусь этого обязательно, – не ответил на его недовольный вопрос Басаргин. – Сейчас я рассказал об одной стороне медали. Однако есть и другая. Давайте вернемся к разговору о жизнедеятельности диаспоры. Любое обустройство на новом месте, независимо от национальности, требует значительных затрат. Покупка или съем жилья – традиционно очень острая проблема для всей России, приобретение первоочередных предметов быта и тому подобное. Это далеко не каждому россиянину по плечу. Сюда же стоит включить такой непременный атрибут российской действительности, как подкуп представителей власти и правоохранительных органов. Плюс устройство членов диаспоры по «теплым» местам работы и так далее. Причем деньги на все это нужны сразу и быстро. Где их взять? Ни один банк не даст кредит на подобные нужды. Остается единственный вариант – торговля наркотиками. Ничто иное по своей специфике просто не устроит бедных эмигрантов, почти все потерявших в своей республике в результате войны. Но и наркотики не дадут просто так, на реализацию, из желания помочь. За это потребуют отработки. И не деньгами. Вывод напрашивается сам собой, наркомания – отнюдь не только социальная проблема, а экономическая и политическая. И следующий за наркоторговлей этап – содействие преступным группировкам и терроризму, отработка за помощь при обустройстве на новом месте. Таким образом, даже достаточно мирные чеченцы оказываются вовлеченными в преступную деятельность разных групп, не имея возможности противиться тем, кто занимает в диаспоре лидирующее положение.

– И как же все-таки звучит ваш окончательный вывод? – поинтересовался Костромин.

– Очень категоричный. По всей России разбросана враждебная государству сеть, способная его погубить. Имя этой сети – кавказские и прочие диаспоры.

– Да... Вы достаточно жестко относитесь к этой проблеме.

– Я отношусь к ней жестко исключительно потому, что хорошо ее знаю. Это моя непосредственная работа в последние годы. Когда сталкиваешься с проблемой ежедневно, ее начинаешь не просто понимать, но и чувствовать.

Александра молчала, пила чай и поглядывала то на мужа, то на комиссара.

– И какой же выход вы видите?

– Предельная жесткость в ответных действиях. Адекватность угрозе!

– Авторский выстрел? – поинтересовался комиссар невинно. Должно быть, ему уже рассказал полковник Баранов, что очень часто операции по задержанию преступников заканчиваются именно таким выстрелом. И дело не успевает дойти до беспомощного и подверженного влияниям суда.

– Можете это так называть... – вдруг разоткровенничался Басаргин, почти признавая умышленность такого выстрела.

– Я знаю, что такое авторская выставка, – попыталась пошутить Александра. – А что такое авторский выстрел?

– Это из области специальной терминологии... – мягко ушел от ответа Александр.

Разговор почти завершился, чай почти закончился, и потому телефонный звонок никому не помешал.

Александра пошла к телефону, потому что ждала звонка от родителей с дачи под Питером. Обычно они звонили раз в три дня и сообщали, как себя чувствуют близнецы и какую собаку они пытались устроить жить на чердаке в этот раз. Но через несколько секунд Александра выглянула из коридора:

– Саша! Елкин...

Александр пошел к аппарату.

– Привет, Шурик. Я уже слышал все. Но не знаю почти ничего, – толстый многословный подполковник тяжело отдувался, отчего мембрана в трубке звучно вибрировала и гудела. – Мне твой друг Лысцов передал, что есть еще какие-то цехи... Типа вчерашнего...

– Обязательно должны быть. Надо искать.

– Чем я сразу, кстати сказать, и занялся. Но на этот раз бегать по городу не захотел – слишком жарко, и подключил ментов. Чтобы опросили участковых. Опрос ничего не дал, участковым за молчание, естественно, хорошо платят, и они не суются в нужные подвалы. Но в одном из отделений зарегистрирована жалоба жителей – дежурный вдруг вспомнил и подсказал... Из подвала часто слышатся непонятный гул и крики. Официально там расположен офис какой-то фирмы, занимающей площадь в сорок квадратных метров. Я проверил. Фирма зарегистрирована на некоего Александра Филипповича Филиппова. Национальность в регистрации, как сам знаешь, не указывается. Мне даже устав прочитали. Но такие фирмы не работают по ночам. Я хочу проверить. Присоединишься?

– Когда собираешься ехать?

– Около одиннадцати.

– Как соберетесь, пришли за мной машину.

– Добро. Будь готов.

Басаргин положил трубку.

– Появились новости? – поинтересовался Костромин.

Капитан изобразил невнятное лицо.

– Я подумал, что если нас пожелали убрать уже после ареста первых рабовладельцев, то обязательно должны существовать и другие подпольные фабрики или цехи одной фабрики. Сегодня проверим один сигнал. Может быть, и застанем там главного организатора. Хотя это – едва ли...

– А нет смысла устроить засаду? – комиссар пожелал продемонстрировать свой немалый опыт.

– Смысл есть. Мы обязательно ее устроим. Но этот цыган Роман посещает свои предприятия не каждый день. А позволять вьетнамцам сидеть в подвале, страдать от голода и побоев и ждать, когда мы соизволим раскрутиться и поймать Романа, – слишком большая роскошь и жестокость. Вы так не считаете?