— Эндрю тоже служил.

— Он пошел в легион от пресыщенности. Я — от голода. Да, да, не смейтесь. Там хорошо платили, только и всего. Стил шел за романтикой, я за деньгами. Он из хорошей семьи, окончил колледж, собирался в университет. В его кругу было принято драться по-честному и до первой крови. Я вырос там, где в драке главное — не упасть на землю. Упадешь — забьют ногами. Стил учился драться, я учился НЕ драться. Я больше ничего на свете не умел.

Джуди вздохнула.

— Мистер Джонсон… Давайте пойдем, а? Или я упаду и больше не встану. Я не такая уж и выносливая.

— Вы молодчина. Потерпите. Отеля «Хилтон» я вам не обещаю, но крыша там есть, и дрова сухие, а жрат… поесть я взял с собой.

И они пошли.

Полянка оказалась зыбкой пленкой из травы и ряски. Под ней лежал бездонный и страшный мир африканского болота, над ней вились только комары. Джонсон ориентировался на неприметные сучки, загнутые ветви деревьев и кустов, плоские камушки, покачивающиеся на поверхности болота. Один раз он оступился, и его нога тут же ушла в трясину. Страшно выругавшись, он стремительно вытащил ногу, и Джуди едва не заорала, увидев громадную пиявку, присосавшуюся к колену ее проводника. Сам Джонсон просто достал зажигалку и прижег скользкую тварь. Пиявка сжалась в черный блестящий шарик и отвалилась. Джуди шумно выдохнула, а Джонсон холодновато заметил:

— На всякий случай запомните: здесь лучше никого от себя не отрывать. Эти твари любят откладывать личинки в ранку. Если отодрать эту пиявку, через пару часов может распухнуть вся нога.

— Ужас какой!

— Это жизнь. Они здесь живут по своим законам. Мы с вами просто гости, причем непрошеные.

Еще несколько мучительных минут — и впереди появился просвет. За стеной камышей оказалось небольшое пространство чистой воды, а потом уже твердая земля. Джуди с рекордной скоростью достигла берега и рухнула на песок, глотая воздух и ощущая, как тошнота толчками подкатывает к горлу.

Джонсон сел рядом, разулся, внимательно осмотрел свои ноги, носки и ботинки, затем решительно взял Джуди за ногу. Она воспротивилась бы, если бы у нее были силы, но сил не было. Сильные жесткие пальцы быстро пробежали по коже, странно чувствительной после многочасового пребывания в сырости. Осмотрев таким же образом и вторую ногу, удовлетворенный Рэй Джонсон немедленно потерял к девушке всякий интерес и ушел в хижину, которая на первый взгляд казалась грудой беспорядочно наваленных сучьев и сухой травы. Через пару минут над крышей заструился полупрозрачный дымок. Джуди лежала на песке и думала, что зря она все-таки поддалась импульсу и поехала в Африку.

Бред какой-то. Несколько дней назад она носила твидовую юбку, ездила на велосипеде в магазин и на машине в библиотеку. Кошка мурлыкала вечером у камина, и вся жизнь на много лет вперед была известна и понятна.

Теперь она лежит посреди африканской чащи, мокрая, усталая и грязная. Ее преследует и хочет убить человек, которого она считала своим отцом. Ее обвиняют в убийстве двух человек. И даже те, кто взялся помочь ей, не слишком верят в ее невиновность…

— Мисс Саттон? Не спите? Пошли, выпьем и согреемся.

— Опять ваше пойло? Ни за что!

— Зачем? Чай закипает. Самогон здесь на вес золота. Кстати, если будет знобить или с животом почувствуете нелады — скажите. Если с самого начала хватануть полстакана — никакая малярия-дизентерия не страшна.

— Еще бы! Им можно клопов морить. Можно вас попросить…

— Желание леди — закон.

— Зовите меня по имени. По-моему, очень глупо обращаться посреди леса к мокрой и грязной девице «мисс».

— Отлично. Значит, Джуди. Тогда уж и вы меня. Когда вы говорите «мистер Джонсон», я все время вспоминаю свою первую учительницу.

— Она звала вас «мистер Джонсон»?

— Она звала меня «паршивый мальчишка», но интонация — одна в одну.

— Я больше не буду. Простите меня.

— Ничего. Не растаю, не сахарный.

Они сидели босиком на теплом песке и пили чай из жестяных кружек. Снаружи кружки были черными от копоти, а чай напоминал деготь цветом и консистенцией, но девушка почувствовала себя значительно лучше. Теперь ей хотелось говорить. И слушать. Она еще не все для себя выяснила.

— Мистер Джонсон, то есть… Рэй!

— Да?

— Вы так и не договорили. Коннор Малрой вам симпатичен?

— Нет. Не так. Видите ли, за свою довольно-таки насыщенную и долгую жизнь я встречал невероятное количество ублюдков и негодяев. Большинство из них изо всех сил старались произвести впечатление приличных людей, что было еще гаже. Коннор Малрой, сколько я его помню, никогда этого не делал. Не лез в политику, не занимался благотворительностью на людях, не изображал из себя сливки общества. От него всегда знаешь, чего ждать, хотя, как правило, это просто пуля.

— Вы хорошо с ним знакомы?

— И да, и нет. Я после легиона мотался по всей Африке. Знающие люди хотели меня сосватать Малрою в охрану, я не согласился.

— Это ведь хорошие деньги…

— Здесь говорят: люди Малроя всегда живут красиво. Но недолго, И потом, есть деньги, а есть деньги.

— Вы же сами вчера утверждали, что они не пахнут?

— Разве вам требовалось сделать что-то плохое, чтобы получить наследство? Переспать с кем-то, продать… убить?

Джуди закусила губу и отвернулась. Потом глухо сказала:

— Вы ведь тоже не верите, что я их не убивала. Даже Эндрю…

Девушка не договорила, плечи ее дрогнули. Пережитый кошмар навалился, мешая дышать и соображать. Именно поэтому она и не видела, с какой жалостью смотрит на нее широкоплечий кряжистый мужчина со шрамом на щеке. Потом он вдруг решительно взял ее за плечо и притянул к себе, заставляя посмотреть прямо в глаза.

— Эй, куколка, послушайте-ка меня и бросьте истекать жалостью к себе, любимой. Я видел тысячу смертей и тысячу убийц. Я вряд ли отличу Киплинга от Шелли, не найду квадратный корень и не узнаю элементарную частицу, даже если она вылезет из кустов и даст мне по башке. Но я могу со стопроцентной уверенностью сказать, убивал человек себе подобных или нет. Вы — не убивали.

— Откуда… вы можете знать?

— Миллион примет. Вы, скажем, умеете стрелять?

— Н-нет.

— Отвечайте, только быстро, где у браунинга глушитель? Сколько раз вы стреляли? Куда выбросили оружие?

— Я…

— Не тряситесь. У браунинга нет глушителя. Он лежал у вас в сумочке, а вы туда даже не лазили.

— Что?

— Мы с Энди сунули его вам перед отъездом. Энди был уверен, что вы полезете пудрить нос и найдете его. Он хотел вас обезопасить. Но когда я вас нашел, пудры на вас и в помине не было. И туши тоже. И даже когда подъехал я, вы на сумочку не посмотрели.