– Знаю я, что это такое – развязать вам руки, – с сомнением покачал он головой.

– И что это такое?

Степан приготовился выслушать вчерашние упреки. Но Грудник не стал вдаваться в полемику.

– Санкцию на Двупалого я вам дам, – махнул он рукой. – Занимайтесь им вплотную. Появятся мало-мальски обоснованные основания для задержания, дам санкцию на арест. Только прошу вас, чтобы все было строго в рамках закона.

Чтобы никакой грубости…

– Я все понимаю, – кивнул Степан. – Все будет в рамках. Обойдемся без грубости… Но и в задницу этого типа целовать не будем…

Когда Степан выходил из кабинета, Грудник остановил его. С благодарной улыбкой, без всякой неприязни сказал:

– А за то, что вчерашних воров нашли, спасибо! Считайте, я ваш должник…

«А если должник, – подумал Степан, – то нужно отдавать долги». А от окружного прокурора ему нужно одно – чтобы не совал ему палки в колеса.

Село Рыбинка, двести пятьдесят километров от Москвы. Федот думал, что им с Ромой придется добираться туда в грязи по карданный вал. Но нет, из районного центра туда вела отличная асфальтированная дорога. Было видно, что за ней следят и регулярно ремонтируют. Новенькая «девяносто девятая» «Лада» шла легко, будто на крыльях летела. Вокруг расстилался чудный пейзаж. Аккуратно вспаханные поля, зеленеющие перелески.

На полпути показался указатель.

– Совхоз «Мичуринский», – прочитал Рома. – А вон и мичуринцы стоят.

Одна юннатка очень даже ничего…

На автобусной остановке стояли две женщины. Одна уже в годах, вторая совсем молодая. Легкая кофточка, короткая юбка, туфли на высоком каблуке.

Довольно симпатичная девчонка. Только лицо у нее какое-то потухшее. Во взгляде полное безразличие ко всему.

Зато засуетилась другая. Увидела машину и замахала рукой – остановитесь! Эта одета похуже. Платок на голове, грубый свитер, длинная юбка.

В руке потрепанная сумка из кожзаменителя. Обычная деревенская женщина, которой перевалило за сорок.

– Подвезем? – спросил Федот.

Рома не понял, зачем он это спросил. Ведь уже сбавил ход, взял вправо, причалил машину к островку остановки.

Женщина заискивающе заулыбалась, открыла заднюю дверцу.

– Не в Рыбинку? – с надеждой спросила она.

– В Рыбинку, – кивнул Рома. – Садитесь… Сначала в машину забралась молодуха. Движения вялые, заторможенные, в глазах пустота. Ни на Федота, ни на Рому даже не взглянула.

– Садись, Лушенька, садись, доченька, – поторопила ее женщина.

Вот это, значит, кто. Мать и дочь.

– Говорю же тебе, не называй меня этим дурацким именем, – ненадолго ожила молодуха.

И с какой-то приглушенной злостью посмотрела на мать.

– Не буду, не буду, – примирительно закивала женщина.

Но дочь ее уже не слушала. Снова ушла в себя. Рома мельком прошелся по ней взглядом. Глаза будто сами по себе скользнули по ногам. А ножки-то ничего.

Фотомодель может позавидовать. «Эх, кобель!» – пронеслось в голове. Никак не может он забыть свою холостяцкую жизнь. Все на амурные подвиги тянет. Всякий раз приходится сдерживать себя.

Он отвернулся, какое-то время смотрел на дорогу, стремительно уходящую под колеса. Наконец не выдержал. Не оборачиваясь, спросил:

– Не боитесь к незнакомым мужчинам в машину садиться?

– А чего бояться? – не поняла женщина.

Святая наивность.

– Дочка у вас молодая, красивая. Вдруг в лес завезем?

Наконец-то до нее дошло. Занервничала она. Рома спиной уловил волны страха от нее.

Обернулся. Обнадеживающе улыбнулся.

– Да вы не бойтесь. – Он достал свои «корочки». Раскрыл их. – Мы из милиции…

– А-а, из милиции, – сразу расслабилась женщина. – А чего тогда спрашиваете?

– Я не спрашиваю, я предупреждаю. Потому что в самом деле опасно садиться в машину к незнакомым мужчинам. Если бы все женщины это знали, то, поверьте, преступлений на сексуальной почве было бы гораздо меньше…

– На какой почве? – не поняла женщина.

– На сексуальной…

– А где эта почва? – забеспокоилась она. – Вы же нас туда не повезете?

– Запросто, – снова ожила молодуха. – Ты думаешь, менты все такие правильные? Да сейчас в лес завезут и…

Она не стала вдаваться в подробности, не объяснила, что, по ее предположению, с ней могут сделать. Тускло посмотрела на Рому – без страха, без упрека. Но с предупреждением.

– Только учтите, я так просто вам не дам. По стольнику с каждого и хоть сейчас…

– По сто долларов? – из интереса спросил Рома.

– Ага, доллары! – Она презрительно скривила губы. – Тут хотя бы сто рублей заработать…

– Доча, что ты такое говоришь? – всполошилась мать. – Как ты можешь?

Но та на нее ноль внимания. Снова ушла куда-то в свой мир. Куда-то…

Рома уже знал, в каком мире она сейчас обитает. Под кайфом девочка. Под наркотическим кайфом. Не так давно дозу приняла. Если перевести на сленг наркоманов, кумарит ее.

В улете Луша. Только это не мешает ей нет-нет да возвращаться к действительности. Себя вот предложила. По сто рублей с каждого. О будущем девочка заботится. Жизнь у наркоманов такая – в постоянной заботе о дозе насущной. Это сейчас ей хорошо, а скоро может быть плохо. Если денег на дурь нет. Если она крепко на игле сидит, то любую часть своего тела за дозу подставит…

– Сто рублей ей надо, – всхлипнула женщина.

Ее глаза уже были полны слез.

– Мы с отцом за нее пятьсот долларов отдали…

– Идиоты потому что, – сквозь зубы процедила «доча». – Лучше бы мне эти бабки отдали…

– Ну да, как же, чтобы я родному дитю деньги на наркотики давала, – мать отвечала дочери, но обращалась к Роме.

– Значит, вы знаете, что ваша дочь на игле сидит?

– Конечно, знаю… Сначала не знала. Пока деньги пропадать не стали.

Потом вещи… А потом шприцы нашли, какой-то белый порошок в пакетике…

– Героин?

– Героин, – обреченно вздохнула женщина. – Он самый… Бедная Луша…

– Да сколько раз тебе говорить, не Луша я! – снова выползла из своей раковины девчонка.

– И как же тебя зовут? – с печальной иронией посмотрел на нее Рома.

– Не твое дело, мент! – окрысилась она.

– А все-таки?…

– Лулу, понял, да?

– Круто! – откровенной насмешкой отозвался Федот.