— Ты знаешь французский? — глухо спросил Ги, окинув ее оценивающим взглядом, как осматривают на базаре скот. Ида вонзила ногти себе в ладони, чтобы не взорваться.

— Да, — с трудом выдавила она из себя.

— Ты мне нужна, чтобы я мог поговорить с моими пленниками, — холодно произнес Ги и, бесцеремонно схватив ее за руку, потянул за собой.

Его хватка была такой крепкой, что от боли на глазах у Иды выступили слезы; свободной рукой она поспешно смахнула их — не хватало еще, чтобы этот мерзавец заметил, что она плачет! Иво двинулся было за ней следом, но Ида кивком головы дала ему понять, что вес в порядке. Ги не потерпел бы присутствия при беседе слуги, тем более слуги Дрого, и вмешательство Иво могло бы ему дорого обойтись. Так что пусть уж лучше он останется возле их повозки. К тому же ей самой хотелось поговорить с пленными. Даже если она ничем не сможет им помочь или как-то поддержать, ей хотя бы станет известно, что произошло в их деревне.

Ги подвел Иду к двум испуганным женщинам и мальчику примерно четырнадцати лет.

Лица их были покрыты синяками и ссадинами; старшая из женщин сидела на земле, обнимая двух своих малышей.

— Скажи им, что они должны мне служить, — высокомерно произнес Ги. — Готовить мне еду, чистить, стирать и чинить одежду — короче, делать все, что обычно делают слуги. И выполнять мои приказы быстро и беспрекословно, — угрожающе добавил он. — А этой женщине объясни, что она будет согревать мою постель.

Ида, опустив глаза, послушно перевела пленникам слова Ги де Во. Увидев, каким гневом зажглись синие глаза паренька, она взяла его за руку и предостерегающе сжала ее, дабы он не совершил какого-нибудь опрометчивого поступка.

Едва Ида закончила говорить, Ги, молча смерив съежившихся пленников презрительным взглядом, повернулся и отошел.

Ида отвела мальчика в сторону и начала объяснять ему, как называются по-французски окружающие предметы. Вскоре подросток успокоился, и она стала расспрашивать о его семье.

— Как звали твоего отца?

— Годвин, как и меня. Он был пастухом и жил в Хэлисхеме. Норманны зарубили его, когда он гнал стадо в деревню. Мою мать они убили, когда она кормила кур. Вы не норманнка?

— Нет. Я — Ида из Пивинси. Но моя мать родилась в Нормандии. Вот почему я умею говорить по-французски. А теперь скажи мне, кто эти женщины?

— Та, что с рыжими волосами, — Илга. Она из моей деревни. Та, которая постарше, темненькая, — Хилда. С ней ее дети. Уэлкому два года, а Эрику не исполнилось еще и четырех.

— А тебе, как я догадываюсь, нет еще и четырнадцати?

— Верно. Пивинси тоже разрушен?

— Пивинси и разрушен, и разграблен; я знаю, что многие его жители погибли. К счастью, я почти ничего не видела — меня схватили за городом.

Мимо, грозно покосившись в их сторону, прошел Ги, и Ида решила, что если уж пленникам суждено быть теперь его слугами и они не хотят навлечь на себя неприятности, то им надо приниматься за работу.

— Годвин, я вижу, здесь есть мясо. Мы можем его приготовить. Скажи об этом женщинам.

Скоро Годвин разжег огонь. Нарезая мясо, Ида, пыталась предостеречь мальчика:

— Не сопротивляйся своему хозяину и не прекословь ему. Этот человек безжалостен. Он без колебаний убьет тебя и возьмет прислуживать себе какого-нибудь другого сакса.

— Но это трусость — гнуть перед ним спину! — негодующе воскликнул Годвин.

— Гни. Гни как можно ниже — чтобы выжить и помочь выжить этим несчастным женщинам и ни в чем не повинным малышам. Это и будет сражение, которое ты поведешь в одиночку, и в нем тебе придется намного труднее, чем любому солдату. Да, в тебе много отваги, но ты уже не маленький и должен понимать, что ее надо проявлять разумно. Скоро погибнет много саксов, и их место займут норманны. Почему бы не постараться выжить — ведь это тоже своего рода победа.

К ним снова подошел Ги. Мгновение он мрачно разглядывал их, а затем буркнул; — Вы слишком разговорились. Схватив Иду за руку, Ги грубо потащил ее за собой — бедняжке показалось, что он сейчас оторвет ей кисть. Девушка старалась не кричать, иначе за нее немедленно вступится Годвин и один Бог знает, чем все это для мальчика кончится.

— Мне больно, — не в силах больше терпеть, взмолилась наконец Ида.

— Сейчас будет еще больнее, — зло прошипел Ги и замахнулся. Девушка попыталась уклониться от удара, но ей это не удалось. На мгновение Иде показалось, что голова ее раскололась надвое, в ушах стоял звон. Словно в тумане, она увидела, как к ней метнулся Годвин; мальчик успел сделать лишь несколько шагов, когда Ги, внезапно выпустив ее, растянулся на земле; перчатка с его руки слетела и упала в грязь.

Держась за гудящую от удара голову, Ида подняла глаза и едва не вскрикнула от изумления. Над поверженным Ги возвышался Дрого с белым от ярости лицом; он медленно вытаскивал из ножен меч, и на губах его играла странная улыбка. Ида поднялась и отскочила в сторону, прекрасно понимая, что любое ее вмешательство ни к чему хорошему не приведет. Наконец Дрого извлек меч из ножен, и тут Ида осознала, что сейчас будет поединок не на жизнь, а на смерть.

— Присмотри за женщинами и детьми, — шепнула она Годвину и почувствовала огромное облегчение, когда он с готовностью повиновался, вернувшись на свое место.

— Ты очень галантен, Дрого, — медленно произнес Ги, поднимаясь с земли. — С саксонскими шлюхами.

— Эта женщина служит мне, — сказал Дрого. — И ты это знаешь. Не было никакой нужды бить ее. Даже если ее и следовало за что-то наказать — это не твоя забота.

— Не моя? Она саксонка.

— Она женщина. Уже только поэтому ты не должен был ее бить. К тому же в ней течет и норманнская кровь. И может быть, не менее благородная, чем твоя. Или ты думаешь, в Англии все крестьяне говорят по-французски?

— Я о ней вообще ничего не думаю, — процедил он, сверля Дрого злобным взглядом и вытягивая из ножен меч.

— Ладно, ладно, петухи, — выкрикнул вдруг чей-то хриплый голос. — Что-то вы слишком разгорячились!

Ида повернула голову и увидела степенного седовласого норманна, который поспешно направлялся к Дрого и Ги. То, с каким почтением оба отступили перед этим покрытым шрамами воином, ясно показывало, что последний весьма высокого происхождения.

— Мессир Бергерон… — начал Дрого.

— Не надо объяснений. Я видел, что произошло, — со спокойной властностью ответил тот и, подойдя ближе, положил руки на плечи воинов. Оба поняли это как команду вложить мечи в ножны и не хотя повиновались, — Вы, Дрого, чересчур вспыльчивы, — продолжал меж тем мессир Бергерон. — Уверен, Ги весьма сожалеет, что не передоверил воспитание покорности в этой девушке вам. В любом случае не стоит понапрасну проливать норманнскую кровь.

— Мы еще только высадились на этот берег, а впереди нас ждет множество тяжелых сражений. Не тратьте зря свои силы. Идите, Дрого, к себе и возьмите с собой вашу прелестную девушку.