– Клянусь любить тебя преданно и вечно, – прошептал он мне в ухо.

– А я – тебя, Гамлет, я твоя.

И после мы скрепили наши клятвы самим деянием любви.

Через несколько дней после свадьбы гости, приехавшие в Эльсинор, разъехались, и в замок вернулась тишина, но не покой. Во мне боролись противоречивые мысли, я размышляла о том, что сделали мы с Гамлетом. Я сделала ему самый ценный подарок, который невозможно взять обратно.

«Это ерунда, обычное дело, когда девушка отдает свою девственность мужчине», – сказал практичный голос в моей голове. Он напоминал голос Гертруды, комментирующей любовную новеллу.

«Это не обычное удовольствие, а истинная любовь навеки», – возразил голос из книги о куртуазных идеалах.

«Ты погибла, тебя погубил этот грех!» – упрекал голос пуританки. Лицо Элноры всплыло перед моим мысленным взором, на нем было написано сожаление о том, что она зря меня учила.

«Нет, любовь заставила тебя стать другой. Ты больше не служанка, ты женщина», – сказал более мудрый, более милостивый голос.

«Что сделано, то сделано, и вернуть ничего невозможно», – раздался суровый голос, похожий на голос моего отца.

– Ах, но что мне делать дальше? – вслух спросила я.

«Молись, чтобы эту тайну никто не узнал», – посоветовал практичный голос, и я с грустью согласилась.

Пока я спорила сама с собой, отец прислал за мной. Я гадала, что бы это могло значить, так как он много месяцев не обращал на меня никакого внимания. Когда я пришла к отцу в комнаты, он бегал взад и вперед, собирая ящики и узлы в дорогу для брата, который возвращался во Францию. По тому, как Полоний дергал себя за бороду и покашливал, я поняла, что он думает о чем-то другом. Мне следовало встать перед ним на колени, но я не чувствовала желания выказывать ему такое почтение. В конце концов, отец не исполнял свой долг по отношению ко мне. Поэтому я стояла у стола и ждала, когда он заговорит.

Отец остановился напротив меня, облокотился на стол и тихо спросил:

– Что ты замечала в последнее время в отношениях между королевой и Клавдием?

– Ничего, милорд. – Это было правдой.

– Не будь такой наивной, детка! Разве я не учил тебя внимательно присматриваться ко всему, что происходит вокруг тебя? – резко спросил он.

– Да, отец, я все время настороже, – ответила я, изображая покорность. Но отец схватил меня за подбородок, приподнял мою голову и заставил смотреть прямо ему в глаза.

– Многие считают странным, что Клавдий женился на вдове брата так поспешно. Скажи мне, о чем по секрету говорят ваши дамы, – потребовал он.

Теперь отец вызвал у меня подозрение. Что он хотел узнать и ради чьей выгоды? В действительности, я ничего не знала, потому что дамы разговаривали осторожно, когда речь шла о нашей госпоже. Я решила, что для меня безопаснее всего защищать Гертруду.

– Почему она не может выбрать себе мужа? Она привыкла быть женой короля и не удовлетворится меньшим, – сказала я, повторяя то, что слышала недавно от Элноры.

Занятый более важными мыслями, отец не заметил моего вызывающего тона.

– Некоторые говорят, что она была неверна королю Гамлету, – прошептал он, придвинувшись ближе.

Эта мысль привела меня в ужас.

– Я ничего не видела! – возразила я. Потом смело спросила:

– А что? Что тебе известно?

Отец удивленно отшатнулся и поджал губы. Вместо того, чтобы продолжить разговор, он погрозил мне пальцем, повернулся и выскочил из комнаты в тот момент, когда вошел мой брат. Лаэрту пришлось упасть на груду ящиков, чтобы не столкнуться с ним.

Я едва удержалась от смеха. Но я была рада видеть брата и надеялась, что он поговорит со мной по-хорошему. Лаэрт прекрасно выглядел в дорожном красно-коричневом плаще, наброшенном на вышитый дублет. Его шелковые рейтузы выгодно облегали сильные ноги. Энергичная походка делала его похожим на мужчину более решительного и боевого, чем в юности.

Я вышла из-за стола и робко протянула к брату руки, желая обнять его. Лаэрт схватил меня за руки и тут же отпустил, удержав на расстоянии.

– Дорогая сестра, до отъезда я хочу дать тебе совет, к которому ты должна прислушаться. – Он говорил деловым тоном. Обиженная, я отступила назад.

– Это касается принца Гамлета. Я узнал, что ты часто тайком встречаешься с ним, переодетая в платье крестьянки. Сомневаюсь, что ваши глупые игры невинны.

Потеряв дар речи, я опустила глаза, чтобы скрыть румянец, внезапно заливший мое лицо. Как Лаэрт узнал о нашей любви?

– У Гамлета горячая кровь, а ты красива. Возможно, он говорит сейчас, что любит тебя, но ты ему не верь. Он не может выбрать тебя, так как он – пленник своего происхождения. И ты тоже не можешь выбирать по своему желанию.

Я не желала выслушивать эту язвительную лекцию.

– Почему я не могу выбирать возлюбленного? Кто мне запретит? – спросила я, вздернув подбородок, как обычно делала, когда мы спорили, когда были детьми.

– Ты же понимаешь, что это глупый вопрос. Наш отец решит, за кого ты выйдешь замуж и когда. Или это сделаю я, когда он состарится.

Я не посмела продолжать этот спор с Лаэртом, опасаясь, что он заставит меня признаться в любви к Гамлету. Но я не хотела соглашаться с ним.

– Ты не можешь мною управлять, – сказала я, скрестив руки на груди и решив молчать.

Тогда брат сменил тактику и начал упрашивать меня.

– Дорогая Офелия, моя репутация тоже поставлена на карту в этом вопросе. Подумай, какой урон ты нанесешь свой чести – и нашему доброму имени, – если поверишь любовным песням Гамлета и отдашь ему свою драгоценную непорочность.

Неужели духи или шпионы видели, как мы с Гамлетом занимались любовью на крепостной стене? Нет, так как если бы нас увидели тогда, Лаэрт знал бы, что его предостережение опоздало. Я ткнула пальцем в его грудь.

– Ты, дорогой братец, послушай мой совет. Позаботься о своей собственной чести, а я позабочусь о своей. Не надо показывать мне крутую и усыпанную шипами тропу к добродетели, пока ты сам идешь легким путем, устланным примулами.

Лаэрт презрительно рассмеялся. Мне хотелось броситься на него и расцарапать ему лицо. Почему мужчинам позволено совершать поступки, которые считаются греховными для женщин?

В этот момент наш отец вбежал в комнату, размахивая руками, чтобы поторопить Лаэрта с отъездом. Он выложил Лаэрту все свои любимые поучения, словно бросал вслед уходящему брату цветы.

– Прежде всего, будь верен себе, и тогда ты не будешь фальшивым в глазах других, – крикнул он в спину уходящему Лаэрту.

Какие это пустые слова из уст моего отца, человека, который так привык принимать любую форму, которая нужна его повелителю, что давно лишился своей собственной! Я впервые заметила, какой согбенной стала его спина с годами, а волосы на голове поредели. Я увидела, как он вытер глаза и вздохнул, будто любящий отец, когда Лаэрт, наконец, исчез из виду. Пролил ли он когда-нибудь хоть одну слезу обо мне? Любил ли он мою мать и оплакивал ли ее, когда она умерла? Был бы он другим, если бы она осталась жива? Мне очень хотелось задать ему эти вопросы, но у меня не хватило мужества.