удостоверение. – Что вылупился?! – накинулся он на вышибалу. – Звони в дежурную часть! Ноль-два звони! Приедут, я сам разберусь!

Краем глаза он заметил, что Анжела исчезла. Полиция ей уж точно не нужна. Лысый тоже засуетился. А этому, похоже, не хотелось в свидетели.

– Хорошо отдохнули, капитан, – не удержался дежурный полицейский, с ухмылкой глядя, как наливается кровью синяк под глазом у Снегина. И взял под козырек.

– Я не отдыхал, я работал, – разозлился он.

– В баре?

– Там в понедельник труп нашли, слыхал?

– В курсе. Так это вы убийство расследуете? – уважительно посмотрел на него сержант. – Вы ж из угро!

– Расследую, – мрачно сказал Снегин. И машинально потрогал синяк.

День с утра не задался. Сначала в бильярд просрал, потом в баре подрался. Анжелу упустил.

– Вы ко всем мужикам клеились, кто ж знал? Мы подумали, что вы гей. Партнера на ночь ищете. А девушка свободна, – виновато пояснил Снегину вышибала. – Она еще и одета вызывающе, – его взгляд скользнул по Аллиным коленкам.

– К кому это я клеился?!

– Ко мне, к бармену. Потом лысому стали подмигивать, Анжелу от него отшивать. Извините, – вышибала развел руками. – Ошибочка вышла.

Алла молчала. Молча подписала протокол и без комментариев смотрела, как пьяных парней уводят. Нападение на сотрудника полиции. Пьяный дебош в общественном месте.

Снегин тоже эту тему в такси не поднимал. Подумал, что все разборки – дома. И только когда за ними закрылась входная дверь, сердито сказал:

– Ты в драку зачем полезла?

– Тебя ударили!

– Я бы ответил!

– Ты и ответил. А у меня рефлекс сработал. Что я должна была делать? Визжать как девчонка? Фоткать вас для блога? Я в защите играю. Ты же видел, как я на поле дерусь!

– Лучше бы не видел, – буркнул Снегин. – И жизнь – это не женский футбол. А если бы у них было оружие? – Алла промолчала. – И что я на работе в понедельник скажу? – Он стоял перед зеркалом и с отчаянием смотрел на огромный, почти что черный синяк.

– Скажешь – бандитская пуля, – пожала плечами Алла.

– Издеваешься?

– Я тональником замажу. По крайней мере, попробую. Пойдем спать.

– Уснешь тут, – пробурчал он.

Вечер и в самом деле получился незабываемым. Вот что значит таскаться ночью по барам. Зато посмотрел на красивую Аллу. Оно того стоило.

Чайка

На самом деле все началось год назад. Если бы не та случайная встреча, я бы не тряслась сейчас от страха. Просто звезды сошлись. И обозначили путь, который может привести меня в тюрьму. Вот уж не думала об этом, когда брела в темноте по гравийке…

Тот вечер получился особенно поганым. Танжеров, хозяин бара, в котором я подвизалась консуматоршей, вызвал меня на «грядки». Кличка у него, кстати, на зоне была Паша-Тяж. Он боксом занимался в юности и даже что-то там выиграл. Какую-то медаль, чтоб она стала камнем у него на шее, когда Танжеров пойдет на дно!

В Турции наступил бархатный сезон, самый его разгар, и жена Танжерова вместе с детьми и мамой отчалила туда. А Паша решил как следует оттянуться.

Не знаю, как в Турции, но в Москве в середине сентября зарядили дожди. У меня начинались месячные, погода стояла поганая, хотелось лечь в постель с чашкой горячего чая, посмотреть сериал про любовь и потом просто поспать.

Но меня ждала другая любовь, про которую снимают взрослое кино детям после 18. С мужиком, который мне противен. Я усиленно искала предлог, чтобы отказаться, и даже намекнула на женские дела.

– Все равно приезжай. И не тяни, я жду! – рявкнул Паша, и я поняла, что ему нужна компания.

Он ничем не отличался от семейных мужиков, которые заходили к нам в бар, решив отдохнуть от назойливых жен, разве что был его хозяином. И мог вызвать консуматоршу на дом, да еще и не заплатить ей. Только на знаменитые розочки в очередной раз посмотрю и снова получу какую-нибудь побрякушку.

Но тут я подумала, что могу поторговаться и завтра получить в довесок к браслету или колечку внеплановый выходной. А может, и два. А если Танжеров размякнет, то и деньжат подкинет. И поехала.

Я уже не один год работала консуматоршей и рассчитывала, что напою его раньше, чем он захочет бабу. Схема стандартная. Я буду слушать, Паша пить и говорить. О том, какой он крутой. Так и до постели дойдет. Я его уложу и уеду домой. А завтра позвоню и скажу, что все было, просто он не помнит.

Но Пашу недаром прозвали Тяжем. Он высокого роста, массивный. И пьянеет медленно. Да еще жена давно, видать, не давала. Потому он и вызвал меня, целиком от него зависимую и безотказную. Он меня все-таки завалил и долго мучил.

Стоя под душем, я рыдала, внизу живота пекло, будто там лежал мешочек раскаленных углей. В туалет по-маленькому сходила с трудом. Я готова была убить Танжерова, перед глазами маячил оставшийся на кухонном столе острый нож, которым я резала копченую колбасу на закуску. Мысленно я перерезала Паше горло и подумала, что с наслаждением буду слушать его предсмертный хрип. Но понимала, что сяду. И что тогда будет с дочкой, с мамой?

Поэтому я вытерла слезы и не спеша оделась. Слава богу, Паша спал, когда я вернулась в спальню. Он так и отрубился, голый, потный, из уголка рта на подушку стекала струйкой слюна. Животное!

Я посмотрела в окно. Лил дождь, было темно, хоть глаз выколи. А до шоссе еще надо дойти! Такси сюда не вызовешь. Никто не поедет. У Танжерова-то внедорожник, колеса огромные, полный привод. Паша-Тяж – это волк-одиночка, который любит лес и не любит, когда народу много. Вот и обосновался здесь. Но таксисты ездят на обычных машинах и ночью в лес не попрутся.

Надо хотя бы добраться до людного места. Оставаться здесь мне не хотелось, я понимала, что утром будет продолжение Пашиного банкета, а я в меню – главное блюдо. Танжеров проснется и опять на меня полезет.

Поэтому я с брезгливостью пошарила в Пашином пиджаке, нашла там портмоне и взяла из него пару крупных купюр. Паша не обеднеет, денег у него – куры не клюют. А мне за моральный ущерб. Я наскоро убрала со стола и сгрузила грязную посуду в раковину на кухне. Завтра придет домработница из местных, она и помоет.

Тетю Галю я прекрасно знала, не раз уже натыкалась на ее жалостливый взгляд. Она Пашу тоже, похоже, ненавидит, он женщин за людей не считает, особенно обслугу.

Было около полуночи, когда я, наконец, вышла из Пашиного дома. Первым делом раскрыла зонт и побрела по гравийке, чувствуя, как намокают джинсы от щиколотки до колена. Идти было тяжело, потому и таксисты сюда не едут. Машину жалеют. Попадаются крупные камни, пару раз я о такие споткнулась и отбила пальцы.

Я шла и ревела. Мне было очень плохо. Где я свернула не туда, в какой момент своей жизни? Когда горничной в отель устроилась? Или когда отдала свою девственность женатому мужчине, о котором почти ничего не знала? Когда с наркоманом связалась?

Когда?!

Наконец, показались яркие огни. Дорога, по которой я шла, была освещена скудно. Ни одна женщина в здравом уме не решилась бы идти здесь ночью, в этой глуши, в дождь. Из страха быть ограбленной, избитой, изнасилованной. Но меня уже сегодня изнасиловали, и единственное, чего мне хотелось, – это умереть.

Но я не умерла. Никто на меня не напал. Маньяки тоже не дураки – промышлять в такой дождь. Я добрела до автобусной остановки, спряталась под крышу, перевела дух и достала смартфон. Надо попытаться вызвать такси. Здесь, конечно, глушь, но рядом большой поселок. Надо поискать машину.

К моему огромному удивлению, машина быстро нашлась. Правда, время ожидания назвали двадцать минут. Но я и на это не рассчитывала. Я согласилась бы сидеть здесь хоть всю ночь, лишь бы не встретить утро в постели Танжерова. Промежность все еще болела.

К тому же у меня с собой имелась бутылка джина, которую я прихватила из богатой коллекции Танжерова. По гравийке я шла еще под винными парами, мы с Пашей выпили довольно много. А добавлять не стала, чтобы не свалиться на дорогу. Не лучшее место для ночевки. Зато сейчас, в ожидании такси, сидя на лавочке под крышей, я могла позволить себе согреться и душой, и телом.

И я сделала из бутылки большой глоток, потом еще один, и еще…

В общем, и не заметила, как время пролетело. Очнулась я, когда меня окликнули:

– Девушка, это вы такси заказывали? – Передо мной стоял светлый «Рено Дастер», а рядом с машиной возвышался грузный мужчина. Сначала в темноте я подумала, что ему полтинник, не меньше.

– Я тут уже минуты две стою, а вы не реагируете, – пожаловался водитель. – Не торопитесь, что ли?

– Теперь нет. – Я встала и убрала бутылку в сумку, но недалеко. На душе заметно потеплело. Вот все и закончилось. Завтра у меня законный выходной, Танжеров крепко спит, а джин поможет мне не заболеть после марш-броска по гравийке, в дождь. И я полезла в машину.

– Аккуратнее, – проворчал водитель и с осуждением