— Да? — Вот этот, — кивнул Сан Саныч на молодого, — Руслан, шепнул нам: упали вы ниже грязи. А он к вам двести кусков отнес, так сказать, плодиться и размножаться. Деньги те не мои, и не Руслана, деньги коллектива; он доверил по молодости и глупости вам. Картина ясна?

— Кристально. Кто принимал деньги? Чернов? — быстро спросил Олег лощеного Руслана.

— Том.

— Иностранец? — уточнил Сан Саныч.

— Здешний. Том Степанов. Он в Англии родился. Предки работали в обслуге посольства, вот и нарекли чадо Томасом, — пояснил Олег.

— Какая разница, Медведь, кто принял, кто сдал?.. — продолжил Сан Саныч. — В конторе заправляешь ты и Чернов, так? Так. Работаете вы, по сути, на одну руку, а как уж потом лавэ пилите — мне тоже без интереса. А интерес мой в том, что деньги вам дали, денег теперь нет. Отсюда и проблема. Больша-а-ая проблема.

У тебя лично, Медведь.

— У нас, Сан Саныч.

— У нас?

— Именно. Вы спрашиваете с меня, коллектив спросит с вас. Я правильно все понял?

— Лады. Хватит пустыми понтами греметь. По существу вопрос решать станем?

— Да. — Олег полез в карман пиджака левой рукой, извлек сигареты, вытянул одну. — Огоньку бы.

Сан Саныч кивнул, Курень, стоявший чуть поодаль за спиной, дал зажигалку, Олег прикурил, выдохнул, спросил глядя в глаза Руслану:

— Срок договора?

— Год.

— Процент?

— Пять.

— Сколько?!

— Пять.

— Красиво. Но мы не «Bank of America».

— Не понял, — жестко перебил их Сан Саныч.

— Игра на бирже — дело рисковое. Двести штук, на год, под пять процентов... Что, в стране крупных банков мало? Они предлагают поболее и без рисков.

— А сколько предлагаете вы?

— Кому как. Но обычно — больше. Год — неплохой срок, чтобы сумму по уму прокрутить.

— Ты хочешь сказать... — начал Сан Саныч и резко повернулся к Руслану:

— Так сколько тебе тот Том Степанов откатил, выползок сучий? Ты что же, милок, решил сладко на деньги коллектива пожить? Куски втихаря отпиливать и себе в хлебало пихать, крыса?

— Саныч, ты кого слушаешь?! Они же кидалы! Разводилы цирковые! И Гринев этот, и Чернов! Они людей опустили на такие бабки, что представить жутко...

— А ты считал? — резко оборвал его Сан Саныч.

— Что? — смешался Руслан.

— Ты сидел подсчитывал, кого и на сколько они наладили?

— Да об этом вся Москва говорит.

— Не люблю пустобрехов. У того, кто считает чужие деньги, никогда не будет своих.

Руслан замолчал было, поиграл желваками на скулах, сказал с обидой в голосе:

— Да это я к чему, Саныч! Он тебе вкручивает, а ты его слушаешь!

— А ты бы его без спросу закопал, а, Русланчик?

— Нет, пусть ответит! — Руслан развернулся к Гриневу:

— Ты тут мне предъявы лошадиные кидаешь! Ты — деньги верни! Что? Сказать нечего? Пусто на счетах? Семь лимонов за неделю слили, да? Людей на бабки опустили? Молчишь?

— Думаю. А простой человек Том, а, Руслан? И незатейливый.

Сан Саныч вздохнул, потер рукой переносицу:

— Что-то я не пойму, Руслан. Семь миллионов слили, говоришь? Зелени?

— Да.

— А где здесь изюм? В чем тогда их прибыток?

— Да кидалы они!

Сан Саныч покачал головой:

— Нет. Не пойму. Да и... ладушки. С тобой, Русланчик, мы потом потолкуем.

А пока — с тебя спрос, Олег Федорович.

— А какой с меня спрос? Деньги на год вложены? На год. Прошло... сколько?

— Два месяца, — угрюмо бросил Руслан.

— Два месяца. Вот через десять месяцев и обращайтесь. У вас все?

— А ты гордец, Олег Федорович. У тебя, можно сказать, петелька на шее уже намылена, а ты — форс держишь. Могу велеть тебе по шее съездить, да боюсь, сговорчивее не станешь.

— Не стану.

— Ладно, раз уж вышли на чистый базар... То, что с конторой вашей происходит, — непонятка называется. Так?

— Может быть.

— Вот что, Медведик. Мы из кредиторов тебя, сдается, первыми выцепили. Что можем, скачаем с тебя. А будешь тут гонор глупый выказывать, так мы из тебя его сначала по жилушке вытянем, потом — в домовину забьем, вон их сколько, да и закопаем тепленьким. Погост-то рядом. — Сан Саныч кивнул одному из помощников:

— Курень, открой-ка, пожалуй, его чемоданчик. Чай, у него там не бомба.

Здоровый поднял «дипломат», положил на стол, оглядел замки, достал отвертку.

Олег затянулся с удовольствием, улыбнулся искренне и абсолютно спокойно:

— Бомба, Сан Саныч, бомба.

— Да ну?

— Сан Саныч, ты же умный человек, считать умеешь.

— Ну?

— У тебя две сотни подвисли по балансу, и это тебя парит. А я — семь лимонов сбросил, тут Руслан не соврал. Пораскинь мозгами, под что люди такие бабульки брокерской конторе сгрузят? А? Это биржевым игрокам-то?

— Ты не крути. Говори просто.

— Под голову сгрузят. Но не под тупую, а работающую. Потому как деньги свои люди не потерять хотят, а вернуть. И с больши-и-им наваром. А почему, спросишь? А потому что у людей есть план. Жизнь — она как дом многэтажный. На первом, как водится, дворники обосновались да магазинчики торгуют. На втором — люди служилые. А — выше? Подумай, Саныч, мне ведь не только по твоим двумстам кускам ответ держать, по другим деньгам и другим людям. Хочешь чемоданчик вскрыть? Вскрывай. Это как за игрой колоду поменять, да у всех на глазах.

Стерпят большие мужчины?

— Сладко поешь.

— Суть дела излагаю.

— Да что ты его слушаешь, Саныч! Кинули они всех! И — лыжи уже смазали.

Чернова никто нигде найти не может, и этот в бега намылился! — встрял Руслан.

— Чемодан-то ломать или как? — спросил Курень Сан Саныча.

— Погоди. Ломать — не строить, — ответил тот. Посмотрел на Олега остро, зорко; поволоки, что застилала взгляд, как не было. — Мне до чужих схем дела нет. Я своему коллективу деньги хочу вернуть. Вот эта проблема между нами.

— Никакой проблемы. Перо, бумага найдутся?

— Расписку мне писать станешь? Может, где-то голова твоя и дорогого стоит, а каракули, я чаю, уже не в цене.

— Квартирка у меня родительская осталась. В полтораста штук потянет, если очень по-скромному. Сталинка. Москва, центр.