Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Аманда, куда ты? – доносится мне вслед одновременный возглас Манфреда и Вильгельма Второго.
– Придётся и мне принять участие в этом светопреставлении!..
– Это может быть опасно, – немного нервно заявляет герцог.
– Вам двоих никто не заставляет идти. И будьте уверены, спутники у меня найдутся.
Герцог вздыхает, Манфред возмущённо бурчит себе под нос ругательства, но и один, и второй идут за мной, словно привязанные.
– Нужно взять лошадей.
– Быть может, поедем на экипаже? – сомневается герцог.
Я даже не стану никак комментировать его высказывание. И если честно, присутствие герцога в Вольфахе меня раздражает до ужаса. Я седлаю лошадку, не дожидаясь пока непрошеные гости настигнут меня. Если захотят, то успеют. А я направляю бег лошадки в сторожку Охотника.
– Аманда!.. Почему мы едем отдельно ото всех? – кряхтит позади Манфред.
– Потому что мне нужно повидаться с Охотником. Если кто и может нам помочь, то только он.
– Рикардо! Не вздумай стрелять, сукин ты сын!
О, этот голосок я узнаю из тысячи тысяч! Но приветствие могло быть и повежливее немного, честно говоря. Аманда тарабанит кулачком в мою дверь.
– Открывай, Рикардо!.. Пожалуйста!
Что что? Пожалуйста? Я не ослышался? Ладно, так уж и быть, открою. Но где же..?
– Открой, Рикардо! – в голосе девчонки уже скользит нетерпение.
Какая взрывная штучка, заводится на раз-два, нетерпеливая и жадная… Вот и искомое!.. Я отпираю засов и распахиваю дверь. Глаза Аманды распахиваются от удивления и лёгкая краска заливает её щёки.
– О Господи! – выдыхает она.
– Жаль тебя расстраивать, крошка, но я не он, – отвечаю я ей с улыбкой.
Аманда вновь обводит моё тело глазами.
– Не мог бы ты одеться?
– Нет, не мог бы. Я предпочитаю спать обнажённым, а ты так нетерпеливо тарабанила в мою дверь, что я был вынужден предстать перед тобой вот так.
Я ухмыляюсь: девчонка явно поражена увиденным. Да, конечно, шляпой я прикрываю самое сокровенное, но всё остальное выставлено на обозрение.
– Рик, – решительно говорит Аманда, нахмурив свой лобик, – в Вольфахе объявился оборотень.
Ага, как же. Я не свожу глаз с её лица, отмечая каждое малейшее изменение в мимике красотки, слушаю красочный рассказ Аманды. Всё это могло быть очень занимательно, но… Я зеваю, даже не пытаясь подавить свой зевок или прикрыться рукой для приличия. Пусть видит, что проблемы горожан всех, вместе взятых, мне до одного места.
– Допустим, вы видели огромного волка. И что с того?
– Оборотня, Рик.
– Ага, верю, как же.
Ухо улавливает отдалённый гомон, гвалт и непонятный шум.
– Та-а-ак… А там кто?
– Горожане ловят зверя, задравшего старого Якоба.
А вот теперь я удивлён. Кому сдался этот старый хрыч, едва передвигающий своими ногами? Но с этим мы разберёмся позднее. Какого хрена идиоты гремят так сильно? Своим гомоном они могут разбудить даже медведя, завалившегося в спячку!
– Ловят? Кто надоумил их на это? Не ты ли, случайно?
– Я здесь совершенно ни при чём, но если так уж совпало… Не мог бы ты помочь мне?
Она задирает голову вверх и смотрит на меня так пронзительно и вместе с тем так умоляюще, что я готов развалиться у её ног брюхом кверху, выпрашивая ласку. Аманда замерла и смотрит на меня выжидающе. Всё её тело словно натянутая струна, на которой будет чертовски приятно играть пальцами. Губки чуть приоткрыты. Мне кажется, что она даже затаила дыхание в ожидании моего ответа. Чертовка невероятно соблазнительна. Я придерживаю шляпу рукой, но мог бы спокойно убрать её. И даже тогда шляпа оставалась бы на месте, держась на вздыбленном члене, направленном в сторону Аманды.
– Помочь? А что взамен? Спляшешь, как было обещано? Для меня лично?
Голос становится низким и хриплым. От картин, пронёсшихся в голове, тело наполняется горячим жаром. Я даже не чувствую, холоден ли воздух ноябрьского вечера. И готов поклясться: в её чудной голове проносятся видения, похлеще моих, потому что в воздухе отчётливо витает запах предвкушения. Возбуждение рвётся наружу так сильно, что я готов прямо сейчас затащить её к себе и как следует порезвиться, но… Блядь. Улавливаю запах парфюма, чересчур удушливого для мужчины. Поднимаю глаза и замечаю, как по тропинке к домику приближаются двое. Пузатого я узнаю сразу же. И он не вызывает во мне даже половины того раздражения, что возникает при виде герцога.
– А что забыли здесь эти двое?
– Они увязались за мной.
– Увязались? Вот, значит, как? И ты ждёшь от меня, чтобы я таскался всюду со всем балаганом уродов? Избавься от них. В противном случае мой ответ – нет.
– Но я не могу прямо сейчас послать… – начинает оправдываться Аманда.
– Значит, и я тоже не могу! И убирайтесь с моего порога. Как ты знаешь, патронов у меня сейчас достаточно. Я могу выстрелить в каждого жителя Вольфаха дважды: в голову и в сердце.
Я захлопываю дверь перед её носом. И щёлкаю затвором ружья нарочно громко, чтобы она услышала его и шарахнулась в сторону. На мгновение я задумываюсь, а не пристрелить ли мне герцога, свалив всё на несчастный случай при охоте?..
Пусть проваливает на все четыре стороны со своим богатеньким хахалем. У него золота столько, что он может подтиратьсясвоим золотишком. Пусть наймёт для своей любовницы другого охотника, лучшего из лучших, а меня оставит в покое. Я разговариваю сам с собой, измеряя шагами тесное пространство охотничьего домика. Аманды и след простыл давным-давно, а меня всё ещё не отпускает приступ злости. И ревности. Наверное, стоит признаться. Да. Ещё не обладая ею, я уже хочу разорвать на мелкие кусочки всех прочих мужчин. Тем более её любовника. Никчёмного, бестолкового, холёного герцога.
Горожане, болваны, до сих пор не успокоились, прочёсывают лес в надежде поймать зверя. Слава богу, им хватило ума обходить мой домик стороной. Они были слегка навеселе – никаких сомнений на этот счёт, но не настолько пьяны, чтобы захотеть стать моей мишенью. А стреляю я отлично. Я могу попасть в глаз белке с такого расстояния, с которого вы её едва заметите.
Довольно хвастовства. Отчего-то меня не покидает едкое ощущение тревоги. Она свернулась внутри и лакомится мной понемногу. Кусь-кусь-кусь… Давно забытые ощущения тревоги о другом человеке не дают покоя. И, проклиная сквозь зубы тот день, когда Аманде Штерн понадобилось вернуться в Вольфах, я оделся и вышел из своего домика.
Нарастающая луна стояла уже высоко, освещая бледным светом всё вокруг. В призрачном свете луны искрился снег. Ха, оказывается, за час или около того навалило немалое количество снега. Тем проще – все следы видны как на ладони. Были бы. Если бы тупые недоноски не испохабили подошвами своих сапог снежное покрывало.