– Нет. Потому что задала его сразу после того, как я сказал, что не хочу обсуждать свои проблемы.

– Это было грубо, верно?

Однако девушку по-прежнему снедало желание узнать, что сделало Вьятта тем, кто он есть.

– Зачем тебе знать мои мотивы? – наконец спросил мужчина, застав ее врасплох.

– Я… Честно говоря, сама не знаю.

Это было не совсем правдой. Вьятт слишком сильно интересовал ее, что могло закончиться весьма трагично. В прошлом, несмотря на все совершенные ошибки, Алекс хотя бы знала, что у нее был шанс обрести счастье. С Вьяттом об этом нельзя было и мечтать. И все же, глядя в его зеленые глаза, девушка понимала: он вовсе не такой непробиваемый, каким хочет казаться. Алекс не могла вырвать из своей души чувства, которые не должна была испытывать.

К ее немалому удивлению, Вьятт рассмеялся:

– Нет, все-таки я в жизни не встречал настолько прямолинейной женщины. Тебя интересует, почему я не хочу говорить о своем прошлом? Могу тебя заверить, оно было совершенно безрадостным. Мать не хотела детей, а дядя, на которого она меня оставила, вообще терпеть их не мог. Он верил, что тяжкий труд и побои – самые правильные методы воспитания. Я сам был настоящим дьяволенком, из тех, с кем лучше никогда не встречаться. Почему я не рассказываю о своем детстве… Подобные жалостливые истории не очень вяжутся с образом сурового владельца преуспевающего отеля, особенно в городе, куда люди приезжают в поисках развлечений.

И все же с ней он уже этим поделился.

– Я ненавижу проигрывать – и купил «Гавань», – скривившись, произнес Вьятт. – Не самое удачное вложение, верно? Полно недоделок, разруха, никакой пользы. Сплошные недостатки.

Наверное, точно так же когда-то критиковали и его самого… Те, кому полагалось любить Вьятта, заботиться о нем. Но в его голосе отчетливо прозвучала нежность.

Большего и не потребовалось. В душе Алекс немедленно пробудилось желание помочь и поддержать.

– Не так уж здесь все и плохо.

– Если ты сейчас скажешь, что этому месту не хватает любящей руки, я рассмеюсь тебе в лицо, – честно предупредил он.

Девушка забавно сморщила нос.

– Вообще-то я собиралась сказать, что «Гавани» не хватает внимания, творческого подхода и… и…

Подняв взгляд на Вьятта, она увидела, что в его глазах снова полыхает пламя страсти. Она мигом забыла, что подчиненная не должна испытывать таких чувств к своему боссу.

– Алекс, – со стоном произнес Вьятт. – Умоляю, не смотри на меня так. Не надо…

– Чего не надо?

– Не заставляй меня хотеть тебя.

– Я и не пытаюсь.

Но Алекс сама отчаянно желала его.

– Тебе не приходится прилагать для этого никаких усилий. Я мечтаю о тебе с самого первого дня. Мне не следовало брать тебя на работу.

– Потому что это непрофессионально?

– Потому что я не хочу ранить тебя, но могу сделать это.

– Что поделать. Ты притягиваешь женщин. Но при этом любовь тебе не нужна. Неудивительно, что сердца разбиваются.

– Да, и я не хочу, чтобы это случилось с тобой.

– Мое сердце в полной безопасности. Не беспокойся. Я научилась быть сильной.

– В таком случае тебе придется быть сильной за нас обоих, потому что я позорно близок к капитуляции.

И, словно доказывая правдивость сказанного, Вьятт склонился к девушке и замер в дюйме от ее губ. Между ними словно проскочил электрический разряд, который невозможно было проигнорировать. Алекс чувствовала, как по телу разливается огненный поток страсти…

И сама преодолела оставшееся расстояние, прильнув к мужчине в страстном, глубоком, голодном поцелуе.

Вьятт застонал. От острого мучительного желания у Алекс закружилась голова и подогнулись колени.

Вьятт, покусывая ее губы, прижал ее к своему сильному, твердому телу. Его ласки воспламеняли ее, обжигали… Его руки… О, эти руки…

«Не допусти этого, – велел внутренний голос. Можно было подумать, предупреждения Молли, Джейн и Сирины переплелись в единое целое, наделенное холодным разумом и здравым смыслом. – Ты же обещала быть сильной. Не отказывайся от своих слов…»

– Вьятт, мы должны остановиться, – прошептала Алекс в его раскрытые губы.

Слова путались и не желали слетать с языка.

Однако Вьятт тут же разомкнул объятия и отстранился:

– Я должен перестать делать это.

– Ну уж нет, на сей раз тебе не удастся приписать всю вину себе! – возмутилась Алекс, нахмурившись и скрестив руки на груди. – И потом, я сильная и могу позаботиться о себе.

На лице Вьятта тут же появилась улыбка, которую он не смог подавить.

– Не смейся надо мной!

– И в мыслях не было. Ты пугаешь меня, Алекс.

– Правда?

– Да. Правда. – Только из его тона исчез даже намек на шутливость. – Я должен отвезти тебя домой.

– Еще рано.

Вьятт удивленно приподнял бровь, ожидая объяснений.

– Мы же приехали сюда не для того, чтобы заниматься любовью, а ради этой милой гостиницы, – напомнила Алекс. – Настало время уделить «Гавани» внимание, поскольку совершенно очевидно, что ты ее очень любишь.

Вьятт посмотрел на нее с таким загнанным выражением в ярких зеленых глазах, что ее душа снова сжалась от боли.

– Я не люблю ничего и никого.

Услышать это оказалось неожиданно больно, хотя Алекс толком не поняла почему. Он говорил ей об этом с самого начала. И повторил то же самое всего несколько минут назад. Вообще-то все вокруг твердили об этом. Ничего удивительного: вряд ли можно ожидать чего-то иного от человека, который видел в жизни только ненависть. Однако он заботился о людях. Алекс вспомнила, как мягко Вьятт разговаривал с Белиндой. Он сделал все, что мог, чтобы помочь Рэнди. «И для меня тоже разве что не вывернулся наизнанку», – подумала девушка. Все-таки Вьятту знакомо понятие заботы и сострадания.

Она сделала глубокий вдох и решила рискнуть:

– Я так понимаю, ты привез меня сюда, чтобы услышать объективное мнение. Что, если бы я сказала, что эти коттеджи нужно снести?

Она заметила, что Вьятт нервно сглотнул.

– Ты бы этого не сделала.

Теперь Алекс знала наверняка, почему он никого не возил сюда.

– Знаешь, большинство посоветовали бы тебе продать «Гавань».

– Если бы это место приобрел другой человек, я сам предложил бы такое решение.

– А ты уверен, что сам не хочешь сделать это?

– Абсолютно.

– Почему?

Вьятт одарил девушку одной из своих редких улыбок, и ей тут же захотелось прижаться к нему и замереть, наслаждаясь мгновениями близости.