— Вот и все, мальчик, — будущий форинг нагнувшись подобрал валяющийся щит.

— Вот и все, рыбоед! — подхватил залившийся хохотом мелкий засранец, — Вот ты все и показал! — добавил со злостью. — Если бы тебя взяли в лид, и сейчас была бы битва, то из-за тебя уже убивали бы всех твоих товарищей! — он замолчал, окинул меня презрительным взглядом. — Впрочем ты бы и тогда наверно остался жив. Ты ведь единственный, кто тогда не получил ран? Вот и сейчас, сбежал бы как трус…

Этого я уже вытерпеть не смог. Мигом вскочив на ноги, я чуть наклонившись вперед как заправский регбист, с воплем бросился в атаку.

— А-а-а-а-а!

Снести с ног мне его не удалось. Мы сцепились, я попытался ударить его в лицо кулаком, гад увернулся. Я попытался сделать подсечку, мы рухнули на утоптанный снег.

Сука! Сука! Я вновь попытался зарядить ему в морду, но более тяжелый и более сильный Калле легко скрутил меня и оседлал сверху. Новая попытка вмазать. Он перехватил мою правую руку своей, прижал к земле, и начал методично наносить мне удары левой рукой в лицо.

Ярость затуманила разум, не отдавая отчета в том, что делаю, я попытался дотянуться до сакса, который по-прежнему носил под левую руку. Ща я этого гандона запорю, и будь что будет!

Чья-то нога наступила мне на локоть. Все, вот и старший братец пожаловал!

Но нет, я услышал голос Фроди:

— Даже не вздумай, пацан! За убийство свободного бонда — изгнание!

И тут же, как котенка за шкирку он без лишних усилий снял с меня мелкого гаденыша.

— Ну-ка разошлись, бараны!

Калле как хорек вывернулся из руки пастуха, начал отряхиваться.

— Что, получил, рыбоед? Выкинь из головы надежду хоть когда-нибудь попасть в лид. Ты не воин!

— Калле! — резанул воздух голос Сигмунда. — Бросай ерундой мучаться, нам еще коров гнать домой.

— Иду, — отозвался говнюк, спеша к лошадям.

— А ты подумай над произошедшим, мальчик, — крикнул Сигмунд мне, — и помни, через две недели у меня должна быть рыба!

Маленький караван, из трех коров, трех лошадей и трех орков: Сигмунд впереди верхом, а Акке с Калле пешком, с двух сторон подгоняя коров тронулся в путь.

— Асгейр… — качая головой начал Фроди, но я не слушал.

Буквально вбив ноги в ремни лыж, я рванул прочь с пастбища.

* * *

Нельзя сказать, чтоб я летел по заснеженным полям-холмам как птица, лыжи по-прежнему скользили очень плохо, но все равно, бежал не разбирая дороги я довольно быстро. Плащ, сколотый одной лишь фибулой на правом плече, давно перевернулся, и развивался за моей спиной как крылья птицы. Правда этому была причиной не скорость, а вновь начавшаяся метель, причем ветер на этот раз был сильнее, а видимость в снежной круговерти — десяток-другой шагов.

Холода я не чувствовал, хоть шапка и сбилась на затылок, а варежки я и не помнил, куда делись. Душащая ярость и обида разгоняли пульс посильнее бега.

Да будь они прокляты все! Сосунок Калле, кичащийся тем, что станет великим воином и попадет в Вальгалу! Хер тебе, а не Вальгалу, оставит на тебя Йорген свой одаль, и бери бразды правления в крестьянском хозяйстве!

Сигмунд в вашей семье будет форингом! Хотя какой он нафиг форинг? Его дело овец пасти, да сено заготавливать, а не в море пиратствовать, куда мамаша с папашей его наладили. Вы хоть думали своими тупыми башками, что делаете?

Йоргену, традиционно от меня тоже досталось, жадный тупой ублюдок, даже не может распорядиться награбленным имуществом!

Гретта… Выдох. Черт, Гретта, ну ты то зачем со мной так? Я же и не думал тобой «пользоваться». Мне хорошо с тобой. Было. Теперь, похоже, о ребенке можно и не беспокоиться. Ну и отлично! Одной обузой меньше!

И Фроди хорош! Законник чертов! Подумаешь: изгонят! Да кто я, если не изгнанник, выкинутый из привычного мне мира, и отторгнутый семьей, которая должна была по идее стать моей поддержкой. Да я уже, почитай связан с ними только формальной принадлежностью одалю Йоргенсонов. Независимая экономическая единица! И я, между прочим — Брансон!

Уйду нафиг вообще от них, поселюсь в теплом фьорде, выкопаю себе землянку, как у Фроди, буду рыбу ловить… Пока меня не сожрет либо неведомая хрень, живущая в воде, либо волки, как того беднягу-пастуха…

Да я уже мертвец! Просто дышу, бегу и думаю по недоразумению. Не попасть мне в лид, вот и весь сказ. Проведет Сигмунд весной такое же «испытание», и пойду я, волоча ноги и утирая слезы, под хохот молодых орков, как и я решивших пойти в свой первый поход, но которые старше и сильнее меня. А без этого никакой надежды выбраться отсюда нет. И не предвидится! Если только не куплю лодку, и не отправлюсь на ней сам на этот остров Странников…

Да и есть ли он? Может все это сказки? Как все, что я до сих пор слышал от выжившего из ума лысого старика.

Я не следил, сколько прошло времени, и не знал, где нахожусь. По ощущениям я бежал в сторону моря, хоть заволокшая все белой пеленой метель и отсекла от меня все видимые ориентиры.

Постепенно мысли начали приходить в порядок, уровень кипевшей в крови злости постепенно падал. Я не снижал скорости, продолжая бежать скорее по инерции, но по сторонам попытался оглядеться.

Несмотря на плохую видимость, я похоже двигался по какому-то гребню. По крайней мере справа и слева от меня шагах в десяти в каждую сторону начинались склоны, уходящие куда-то в белую муть. Да пофиг! Лучше сейчас сдохну, свалившись в пропасть, или ухнув с разгона со скалы в воду, чем такая жизнь!

Похоже метель постепенно стихала, граница видимости начала неторопливо отдаляться. И тут я встал.

Прямо передо мной, шагах в сорока на гребне гряды, по которой я бежал сидел волк. Нет, волки! Еще три штуки сидели рядом с первым, перегораживая мне дорогу дальше.

Тяжело дыша, стащил шапку, вытер со лба обильный пот. Вновь натянул на голову.

Ну вот и добегался!

Волки сидели, и молча чего-то ждали. Даже не скалились. Я бросил взгляд назад.

Ага, один за другим, из метели показались еще пятеро.

Сам собой в памяти всплыл рассказ Гунара: «Одна нога оторванная осталась»… Что ж вы гады ногу то не доели? Это ж самое вкусное!

Ну вот и все, Гера… Вот и конец приключениям… ДА И ПОФИГ!!!

В одно движение скинул мешающий мне плащ, вырвал из-за пояса свой новый топор, и спрыгнув с лыж (так мне казалось я буду быстрее), взрывая снежную целину я бросился на волков.

— Идите сюда, ссаные шавки! А-а-а-а!!!

Волки бой не приняли. Когда до передней четверки оставалось шагов десять, они, до этого спокойно наблюдавшие за несущемся на них, брызжущим во все стороны слюной обезумевшего орка, неторопливо встали… и расступившись, протрусили по склонам мимо меня.