Остатки разума покинули меня окончательно, уступив место примитивным животным инстинктам, подстегиваемыми безумным желанием и запредельным удовольствием.

– Мой! – стонала я, и он перехватывал мои крики ртом, вколачиваясь только быстрее и жестче.

Не выдержав, Саша, обхватив меня обеими руками, задал свой дикий ритм моим движениям, придав моей посадке нужный ему наклон, при котором, мощно вздувшаяся головка его члена натирала внутри меня чувствительное, отзывавшееся ярким наслаждением, место.

От ритмичного давления на него, напрягшись и задрожав, я поняла, что вот-вот кончу, просто от его умелых и мощных толчков…

Когда он почувствовал, как глубоко внутри меня все содрогается, пульсируя, разнося по всему трепещущему организму первые спазмы оргазма, притянул меня к себе за затылок, всмотрелся в мои глаза, следя за тем, как я рассыпаюсь на части, удерживая мой взгляд своим, дико-сумасшедшим, не давая прикрыть их и глубоко спрятать свои чувства к нему. Отдавшись этим льдисто-голубым глазам, я застонала и кончила сильнее, чем когда-либо до этого…

Его тело жадно впитывало мои пульсации, и он по-звериному рычал, подбрасывая свои бедра навстречу моим.

Я чувствовала, как его член становится все тверже и толще, с каждым таким толчком, продолжая следить за ним, желая видеть его расширенные от возбуждения зрачки, и то, как они утратят фокус, не оставив внутри ни капли раздражающего меня самоконтроля.

– Моя!!! – со всей яростью кричит он, выплескиваясь в меня без остатка…

Оргазм заставляет тело содрогнуться, смягчает черты любимого лица, выдавая, раскрывая мне его неожиданную ранимость.

Обхватив руками, он крепко прижимает меня к себе, утыкаясь мокрым лицом в мою шею, целует, влажно лаская языком, успокаивая, хрипло дыша, пытаясь унять бешенный пульс обожженного страстью сердца.

Я знала, как он сейчас себя чувствует: голым, абсолютно открытым передо мной, с чувствами наружу… равно как и я была полностью обнажена перед ним, не скрывая ничего, без секретов и недомолвок, впервые, смотря на него с любовью…

– Выходи за меня… – неожиданно тихо шепчет он, вдребезги разбивая мое сердце на миллионы осколков, а потом, снова, притягивая к себе каждый, как магнитом, соединяя их, крепко удерживая, склеивая своими словами намертво.

И он не спрашивает меня, а ставит перед фактом!

А я улыбаюсь его словам, потому, что не ожидала от него другого! Потому, что понимаю, спрашивать – это совсем не в его характере, и в этом он весь… мой Зверь!

Опять темнота…

Снова какой-то подвал, голые стены, холодный бетонный пол…

Я лежу съёжившись, словно забитый зверек, жестокими живодерами замученный до предсмертной агонии. Тело сводит от неудобного положения и затекших, обледенелых конечностей. От холода, судорогой скрюченные пальцы, обнимают израненные колени… На мне нет живого места из-за постоянных побоев…

Хочу позвать Сашу и не могу, рот открывается лишь в немом крике, ни звука не вылетает из охрипшего, разодранного горла.

У меня больше ничего не болит, я просто не чувствую тела, потому, что я сама – и есть боль… Оголенный сгусток страданий, комок сожалений – это все я.

Слышу скрип открываемой двери, режет, словно ножом, по живому, прямо по моим расшатанным нервам…

Приоткрываю, опухшие от непроходящих отеков, веки, зажмуриваясь от яркого света, что до рези бьет по привыкшим к постоянной темноте глазам, вглядываюсь в мужской силуэт на фоне дверного проема…

Он – это снова он! Я не могу узнать его, но помню, что этот мужчина – мой палач, мучитель, истязатель, который опять решил позабавиться со своей любимой игрушкой, выясняя где же предел ее жизненных возможностей.

Когда он уходил, оставляя меня, я думала, что это конец… все… организм больше не выдержит, но проходили сутки, и он возвращался снова, удивляясь моей стойкости и желанию тела выцарапать себе еще один день жизни. Только жизнь ли это? Мозг уже умер. Я больше не думала ни о чем, не чувствовала ни измученного тела, не испытывая ни боли, ни эмоций. Это и есть смерть… самое ее начало…

Слежу за тем, как подходит ко мне, но больше не пытаюсь отстраниться от жестокой руки, которая грубо дергает меня вверх, за шиворот, приподнимая голову.

Вижу, как смакует, жадно пожирая остатки страха в моих глазах, наслаждается, упивается своей силой, даже не пытаясь скрыть это. Да и, действительно, зачем? Ведь перед ним – сжавшаяся в комок от безысходности девчонка, для него, даже не человек, которая, уже не единожды, смогла обмануть судьбу, легко перепрыгнув через правила жизни, изворотливо выйдя сухой из воды…

Удерживая мою голову за спутанные, грязные волосы, расстегивает ширинку, спуская трусы, твердой рукой притягивает голову ближе…

Трется пахом о мое лицо и сдавленно стонет, делая первый выпад бедрами, а я, пытаясь отстраниться, вцепляюсь остатками поломанных ногтей в его голые бедра, раздирая кожу, но эта слабая попытка лишь раззадоривает извращенца…

Ощущая щекой быстро набухающий член, я до крови закусываю губу, и она лопается, под натиском острых зубов, наполняя мой рот горячей, соленой субстанцией. Демонстративно сплюнув ему под ноги, я до помешательства стараюсь причинить себе боль, сильную, опоясывающую, которая сможет отвлечь меня от действий мужчины. Что угодно, только бы не находиться сейчас в сознании, не видеть, не ощущать его насилия над беспомощным телом, не чувствовать эту сжигающую изнутри ненависть…

Головка большого члена больно тыкается в искусанные губы… Сильно сдавливая мои щеки, палач, силой, приоткрывает мне рот и резко вдалбливает в меня свой орган, вдавливая его прямо в горло. Я хриплю, все еще предпринимая попытки отстраниться, но он лишь сильнее стискивает мои волосы на затылке, практически вырывая их с корнем, нет, по ощущениям, рвет прямо с кожей…

Я кашляю, давлюсь, от силы и глубины толчков, ощущая первые рвотные спазмы, пытаюсь, хоть немного, втянуть в себя жизненно необходимый глоток воздуха. Сопротивляться бесполезно. Он приходит уже не первый день и всегда доводит дело до конца.

Прикрываю воспаленные глаза, стараясь больше не шевелиться…

Мужчина резко двигает бедрами, ускоряясь, подмахивая моей головой к себе навстречу, немилосердно вбивается в рот, полный слюны и крови, которая стекает из уголка, вниз, по подбородку, некрасиво капая на пол…

Глубже, жестче, не церемонясь, гонимый желанием быстрого оргазма. Секунда-две, и я чувствую, как тугая струя семени бьет в горло…

Откинутая назад, на пол, снова сворачиваюсь, сжимаясь, хочу сделать вдох, но не могу. Желудок скручивает спазмами отвращения, и я сплевываю на пол первые рвотные массы, хотя назвать эту скудную пену рвотой я не могу. Желчь, подсолённая ядом ненависти, приправленная омерзением к мучителю – вот что это.