Хочу немного расслабить и разрядить обстановку.

Ха-ха. Смешно.

Реакции ноль.

– Ты меня слышишь?

Она слегка приподнимает свой взгляд. В нём уже не было гнева, страха, желаний, эмоций. И страха в нём тоже не было.

– Ну, как твои дела?

Она возвратила своё внимание обратно на пол.

– Нор – нормально… – отвечает Зарина.

– Точно нормально?

– Д-да… Нормально.

– А как спала?

– Норма-льно… – по-прежнему заикаясь, произносит она.

– Это очень-очень хорошо. Отлично… – делаю я свою оценку, – … знаешь, мои родители всегда говорили мне, что такой вот нормальный хороший сон как у тебя – это залог крепкого и сильного здоровья. Во-о-о-ообще… Я учусь в первую смену, занятия начинаются в девять тридцать. И вот. Короче. Раньше я просыпался где-то около семи утра с та-а-а-а-аким большим трудом, надо сказать, ты не представляешь. Сейчас вставать приходится и того раньше. Нужно ведь что-то приготовить, чтобы… Ну… Ты поела, я поел и так далее. Пообщаться, в общем. Не знаю, как ты, а вот я думаю: «Вернусь домой и сразу же в постель. Спать!».

Ха-ха. Смешно, и я смеюсь.

Боже, как же смешно.

Достаю платок.

Вытираю слёзы от смеха.

– Вот так вот… – говорю я и мечтательно смотрю куда-то в сторону.

– Кстати, снилось что-нибудь сегодня?

– Нет… – проглатывая слюну, Зарина еле-еле качает головой.

– Да ну… – поражаюсь я. – …Мне каждую ночь снятся сны. Иногда такие странные и стремные. Разные и необычные, одним словом. Скорее всего, ты просто не запомнила. Я читал в интернете, что люди всегда видят сны, когда спят. Как бы мозг продолжает работать без перерыва. Ты, наверное, тоже слышала об этом?

Она слабо кивает головой.

– Выходит, тебе всё-таки снилось что-то… – подвожу я итог. – …Просто ты не запомнила.

– Наверно. Наверное.

– А во сколько ты обычно просыпаешься?

Зарина меняется во взгляде, страдальчески морщится и прикусывает верхнюю губу. Это её такая дурная привычка.

– Я… Не знаю. Здесь нет часов.

Осматриваю глазами помещение. Часов действительно нет.

– Ну, примерно, во сколько, как думаешь?

Молчит, и я решаюсь предположить за неё:

– Скорее всего, часов в шесть или пол пятого. Ну, сегодня, по-крайней мере, это точно так.

Молчит, пауза проносится между нами, и я уже не знаю что добавить. Ненавижу такие моменты. Вроде бы хочется продолжить беседу, а темы для разговора нет ни одной.

– Что… – измученно вдруг произносит Зарина.

– А? – переспрашиваю я, попутно радуясь нарушенной тишине.

– Что… со… мной… будет?

Не понял.

– В каком смысле, что ты имеешь в виду?

– Что со мной будет дальше?

– Ну… – вздыхаю я, – …даже не знаю. Странный какой-то вопрос. Я же не ясновидящий. Я не вижу будущего. С таким же успехом я могу спросить примерно то же самое. Например… Ну, я не знаю… Что ждёт меня впереди или там… Скажем… Будет ли солнечная погода завтра и так далее. Как говорится, сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче.

Ха-ха. Смешно.

Сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче.

Точно. Вся жизнь – одна сплошная неопределенность, и именно это пугает больше всего.

– Зачем… Почему ты меня тут держишь?

– Я рад… Наконец-то между нами начинается диалог. Коммуникация, социализация, общение. Всё это очень важно. А как ты думаешь, почему? Мне твоё мнение интересно.

Зарина всегда начинает плакать в такие моменты.

Ревёт.

Ноет.

Закатывает сцены.

Она спрашивает, что я собираюсь с ней делать. Она спрашивает, собираюсь ли я убить её.

Встаю. Начинаю ходить кругами. Задумываюсь над ответом.

Терпеть не могу такие вопросы. Настоящее невежество. Так и хочется проигнорировать. Просто хлопнуть дверью и уйти.

– Ты говоришь, будто я какой-то маньяк. Не люблю ярлыки. Просто… ну, я не знаю, мне так захотелось. Я решил попробовать. Что в этом такого? Пришел, поговорил, пообщался. Это же здорово, когда кто-то рядом есть.

Пытаюсь её немного подколоть. Вспоминаю «Крёстного отца». Про сделку, от которой невозможно отказаться, а также классику Советов – «Кавказкую пленницу».

Сравнение было совсем неуместным.

Ха-ха. Смешно, и я смеюсь.

Но Зарина никак не реагируют, и я чувствую себя идиотом, сказавшим неудачную шутку.

– В общем… Ну… Вот так вот как-то.

И я замолкаю. Да, как-то вот так вот.

Молчит. Просто молчит. Пусто и тупо смотрит в пол.

Время идет, и я тоже не знаю, что добавить. Начинаю ощущать дискомфорт. Тянусь к своему карману по привычке. Достаю телефон и открываю фейсбук. Листаю новости.

Суббота. Все дурачатся, как могут.

Вот Валентин. Он сделал селфи на фоне своей новой отремонтированной бэхи. Блестит и сверкает. Ставлю лайк и пишу в комментариях, что очки у него клёвые.

На самом деле они стрёмные. Ха-ха. Смешно.

А вот Абдрахман. Ему понравилась картинка с жирным котом, который не может вылезти из узкого дверного проёма. Ставлю лайк и пишу, какой он прикольный. Ха-ха. Смешно.

А вот Даниил. Он выставил демотиватор с изображением Дарта Бейдера из «Звездных войн», сражающегося со своим сыном.

«К экзаменам готов…», – гласит надпись снизу на черном фоне.

Лайкаю.

Ха-ха. Смешно.

Очень, очень смешно.

Сохраняю себе на фотопленку.

А вот Дамир. Его злит и огорчает социальная несправедливость. Он предлагает прочитать длинную статью о том, как его сердце чуть не разбилось от вида бездомного дедушки, который клянчит деньги у прохожих в центре города. Заявляет, что правительство решает совсем не те задачи, которые следовало бы.

Ставлю лайк и пишу, что полностью поддерживаю. И что он молодец. И что у него доброе сердце. Очень мало, кого это волнует в настоящее время. Хорошо, что хоть кто-то пытается обратить наше внимание на других людей, живущих совсем рядом, по соседству.

Это очень, очень хорошо.

А это моя одноклассница. Все мы были без ума от неё в школе. Живет и учится в Майами. Вот она лежит топлесс у моря, отвернувшись своей упругой попой от нас. Сто двадцать три лайка. Девчонки в восторге и пишут, что она хат. Берри, верри, верри хат хия. Я тоже ставлю лайк и спрашиваю, есть ли какое-то определенное название у пляжа.