Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В шесть утра он неожиданно растолкал жену.
— Чё?! — дернулась она всем телом и испуганно заморгала сонными глазами.
— Слушай, Наташка, — прошептал Глебов. — Когда я родился?
— Ты что, Егор, спятил? — едва не поперхнулась от удивления жена.
— Нет, не спятил. Это я так спросил, чтобы тебя навести на мысль.
— Какую еще мысль?! — всполошилась жена. — С Ванькой что-то случилось?!
— Да нет, — отмахнулся, поморщившись, Глебов. — Ты послушай! Я родился 10 января. А мой отец?
— А то ты сам не знаешь.
— Нет, ты мне скажи.
Жена, наконец, поняла, что с детьми все в порядке, откинула голову на подушку и зевнула.
— Это обязательно в шесть утра обсуждать?
— Обязательно, — отрезал Глебов. — А мой отец 15 марта. Понимаешь? Тридцать пять дней разница.
— Невероятно, — вяло отозвалась жена. — И чё мне теперь, пойти повеситься?
— Да при чем тут «повеситься»?! — едва не закричал от возмущения Глебов.
— Не ори. Ваньку разбудишь.
Глебов чертыхнулся и зашипел.
— Мой дед родился двадцатого мая, понимаешь? Разница с отцом сколько? Правильно! Тридцать пять дней. Но и между мной и Ванькой разница в тридцать пять дней, врубаешься? Везде тридцать пять дней!
— И чё?
— Хватит «чёкать». Ты лучше отсчитай тридцать пять дней с начала года.
— Не буду, — буркнула жена.
— Выходит 4 февраля! — торжествующе закончил Глебов. — День рождения Анюты.
— Бред какой-то, — хмыкнула жена.
— Нет, не бред.
— Хорошо. Не бред. Мне можно дальше спать?
— Нет, — сурово отрезал Глебов. — Слушай дальше. Фамилия наша пошла от Глеба-кузнеца, предка нашего. Если буквы имени Глеб по порядковым номерам разложить, выходит 4, 23, 6, 2. Сложи вместе.
— Миллион, — ответила Наталья, которой все это начало порядком надоедать.
— Сама ты миллион, дура. Снова тридцать пять выходит. Чуешь?
— А окончание куда дел? — неожиданно съехидничала жена.
— Ага! — торжествующе выкрикнул Глебов, радуясь, что наконец уест жену. — Тут-то самое интересное и начинается. «Ов» — это 26 и 3. Прибавь к тридцати пяти — выйдет 64. А мой дед в шестьдесят четыре года умер. А моего батю он родил в двадцать. Ну-ка, прибавь к шестидесяти четырем двадцать.
— Восемьдесят четыре, — быстро решила задачу жена.
— А во сколько лет отец умер?
— В восемьдесят четыре, — устало ответила та.
Глебов победоносно посмотрел на жену, но та только приподнялась на локте.
— Слушай, ты мне сейчас это все серьезно рассказываешь или правда спятил?
— Тьфу ты, — сплюнул Глебов и шлепнулся головой в подушку, откуда прошипел с досадой: — Ничего ты не поняла.
— Нет, — честно сказала жена и, зевнув, повернулась на бок.
Утром Глебов, как обычно, ушел на работу, и Наталья полностью забыла о ночном происшествии, как о временном помрачении ума. Но вечером, незадолго до возвращения мужа, ей позвонил Олег Ушаков, коллега-механик, который частенько заходил в гости к Глебовым.
— Что-то случилось? — мгновенно встревожилась Наталья, поскольку Олег никогда не звонил по телефону, да и зачем? Он и так каждый день видел Глебова на работе.
— Боюсь, что да, — мрачно ответил тот.
— Егор?! Он живой?!
— Да живее всех живых, не переживай. Только странный. Я это к чему… Пришел он сегодня и весь день нам и мастерской мозги какими-то цифрами, выкладками компостировал.
— А что говорил-то?
— Да хрен поймешь. То там что-то совпало, то тут. Имена наши стал задом наперед произносить, подсчитывать количество букв. А про себя столько рассказал, что мама не горюй. И тут все неслучайно, и там как будто нарочно, и вот здесь еще все заранее известно. Я это к чему… Мы, конечно, раз его послушали, два, потом пора и честь знать — работу надо делать. А он карбюратор собирает, а сам все время бормочет что-то и то и дело по лбу себя шлепает! Я это к чему… Он у тебя не пил вчера?
— Да нет, — смутилась жена. — Телевизор посмотрел и все.
— Может, после смерти отца крыша поехала?
— Не знаю, — растерялась Наталья.
— Я это к чему… Может, к врачу его сводить. А то, не ровен час, порубает вас топором, потом обидно будет.
— Обидно — не то слово, — мрачно хмыкнула Наталья.
— Я это к чему… Если что, ты мне звони, не стесняйся.
— Ладно, — сказала Наталья и повесила трубку.
Вечером вернулся Глебов. В руках он держал две увесистые сумки.
— Это что? — испуганно спросила жена, вспомнив слова Олега про топор.
— Книги, книги, — отмахнулся Егор.
— Откуда?
— Да вот, записался в библиотеку. Набрал всяких книг по истории и математике.
— Зачем столько-то? — удивилась Наталья. — В институт, что ли, поступать надумал?
— Сама ты «в институт», — огрызнулся Глебов. — Тут, видишь, как все завернулось…
— Как?
— А вот так! Неспроста. Вот как. Я-то думал, что я тебя сам в жены взял, а на самом-то деле и выбора у меня другого не было.
— Здрасте, посрамши! — возмутилась Наталья. — Во-первых, это я тебя выбрала.
— Да это неважно. У тебя тоже выбора не было.
— Чего это? — хмыкнула жена. — А то ты прямо первый парень на деревне был.
— Да не о том ты все, — разозлился Глебов. — Вот мы дочку Анюткой назвали. Имя долго выбирали. Думали, сами выбрали.
— А то нет, — удивилась Наталья.
— А вот и нет. Я все подсчитал. Выходит, что имя ей такое на роду было написано, а мы только чью-то волю и исполнили.
— Так мы и исполнили. Мою бабку Анютой звали, а отец хотел внучку Анюту. В честь своей мамы.
— Не понимаешь ты меня, — вздохнул Глебов обреченно. — Я как раньше думал? Вот я родился. Это от меня зависит? Нет. А помру? Тоже нет. Ну если, конечно, руки на себя не наложу.
— Типун тебе на язык!
— А внутри, ну между рождением и смертью, я сам себе хозяин. Плюс-минус, конечно. А оказывается, что и тут я не хозяин!
— А кто?
— А вот не знаю. Работа предстоит большая.
Егор скосил глазами на сумки с книгами и добавил:
— Я потому и взял отгул на работе. Пары дней должно хватить. А там видно будет.
Наташа хотела спросить, будет ли он ужинать, но Глебов только подхватил сумки и ушел в свою маленькую комнатку, затворив за собой дверь.