знали, куда я направлюсь». Сухо поблагодарив, он попрощался со мной и Андреем и вышел. Мы застыли, ошеломленные. Минут десять не решались двинуться с места. Тогда я подумала, что в человеке, прошедшем ГУЛАГ, всю жизнь не исчезнет зек. Конечно же, и в мыслях у нас не было запоминать его передвижения. Нам рассказывали, что и в Штатах, в Вермонте Александр Исаевич оградил свое жилище высоким забором с проволокой.

* * *

Жизнь в других кинообъединениях складывалась ненамного благополучнее. Правда, авторитет крупных мастеров старшего поколения: Пырьева, Александрова, Ромма, Козинцева, Зархи и других, помогал некоторым их лентам быстрее продираться сквозь частокол инстанций. К тому же, у каждого из них часто срабатывал внутренний редактор, которого Александр Твардовский почитал опаснее, чем цензуру. Не дожидаясь санкций, прогнозируя возможные претензии начальства, порой мастер сам уродовал свое детище. Некоторые писатели и режиссеры театра и кино переходили на детскую литературу, создавали повести и фильмы-сказки, что позволяло им иносказательно протаскивать запрещенные темы, расцвечивая фольклорными мотивами ткань ленты. Успех картин Григория Александрова и Ивана Пырьева был всенародным. Это был, порой сознательно мастерски выполненный, госзаказ на тему «Эх, хорошо в стране советской жить!». В придуманном мире иногда творили и Любовь Орлова, Марина Ладынина, Сергей Лукьянов, Николай Крючков – они были нашими тогдашними Кларками Гейблами, Мерилин Монро, Габенами, Джуди Гарлендами.

Когда началась горбачевская перестройка (1985), с полок были сняты более 50-ти Мосфильмовских картин. Увы, испытание временем из них выдержали очень немногие. Даже «Застава Ильича» Марлена Хуциева – культовая картина, ослепительно ярко отразившая взрывной настрой, ликование поколения в начале 60-х, или фильм того же Михаила Калика «До свидания, мальчики» – апофеоз, вызывавший слезы первой любви, при душераздирающем прощании уходящих на войну, в никуда 18-летних – будучи показанными сегодня, в наше грубое время вседозволенности, оказались наивно-романтическими. Стерся пафос бунта против серости, ограниченности, ушел ассоциативный ряд. Конечно, возвращению на сегодняшний экран запрещенных в те годы картин мешало и качество съемок, сам способ показа. За прошедшие 40 лет возможности кино ушли далеко вперед. И вот парадокс, сегодня, когда экраны заполнены насилием, стрельбой, ненормативной лексикой или разгулом секса, фильмы 40-х–50-х, как яркие павлины, воспринимаются сказками с добрым юмором, бесконфликтностью, за которую их в то время шельмовали. Отбрасывая недостоверность смысла, зритель впитывал мастерство их создателей, панораму яркой зрелищности той счастливой жизни.

Во время хрущевской оттепели, когда еще не устоялась идеология власти в новых условиях, в хаосе осмысляемого и запрещенного смогли проскочить немногие смелые творения мастеров искусства. Даже после марта 1963 года, крика Хрущева на интеллигенцию, когда, размахивая кулаками с трибуны Кремля, он выгонял Андрея Вознесенского из страны, ничто не могло повернуть процесс вспять, заглушить ростки вольности, проросшие во все сферы жизни и искусства. Все, чем знаменита та встреча вождя с интеллигенцией, запечатленная на документальной пленке, вызволенной из архивов КГБ, ныне может быть проанализировано и оценено по достоинству. Неостановимо было новое мышление, занесенный кулак Хрущева и протянутая им рука прощения – они тоже были веяниями нового десятилетия, когда громили, но не сажали, запугивали, но не хватали. Десятки вернувшихся из лагерей свидетелей беспредела и расстрелов уже несли правду истории, уроки многомиллионных жертв тоталитарного режима. Мы узнавали такие ошеломляющие детали, что, казалось, возвращение власти в тот строй и систему взглядов уже невозможно. Заблуждение развеялось, хотя и не полностью, в 1966-м, когда выслали Бродского, а несколько лет спустя начался процесс над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем.

В это же время вышедшие из подполья рок-группы все глубже разъедали принятые каноны, власти не смогли закрыть Современник и Таганку, иллюзия разрешенности заставляла нас продвигаться в запретное пространство вольницы.

Противоречивость эпохи отражалась и в странном поведении министра культуры Екатерины Алексеевны Фурцевой. Бесконечные запреты, которые она озвучивала, ее попытка держать под бдительным оком личную жизнь каждого крупного художника, в особенности посланцев культуры за рубежом, ее смертельный страх перед «аморалкой», гневом Хрущева и политбюро неожиданно сменялись отвагой, желанием понять и защитить талант. Она поддавалась риску интуитивных прозрений. Так, она назначила неуравновешенного бунтаря Олега Ефремова художественным руководителем МХАТа, разрешила репетиции острых пьес Михаила Рощина, Михаила Шатрова, Александра Гельмана, в какой-то момент не дала снять Юрия Любимова с поста худрука Таганки (потом, правда, испугалась), способствовала она и назначению Александра Алова и Владимира Наумова руководителями нового объединения. Сегодня некоторые художники – Майя Плисецкая, Людмила Зыкина, Григорий Чухрай – вспоминают о женщине в ранге министра, которая защищала их, но правду о ней и мотивах ее самоубийства до конца не рассказывает никто.

В конце 70-х стало очевидно, что идеологически «построить» два «новых» поколения граждан, вкусивших оттепели и увидевших западный образ жизни, уже не удастся. Именно те, молодые в середине 80-х, при горбачевской перестройке, рванутся в свободное плавание, решительно осуществляя замыслы, о которых мы в 60-х и мечтать не смели. Появятся картины, далеко шагнувшие вперед – «Солярис» и «Сталкер» Тарковского, «Покаяние» Абуладзе, ленты о фашизме и другие.

Как я уже говорила, после смерти Александра Алова продуктивность в Шестом объединении резко упала, потеря соавтора и друга для оставшегося в одиночестве худрука долго мешала ему обрести форму. А потом произошли изменения и в его личной жизни. Наумов расстался с красавицей-актрисой Эльзой Леждей, известной сегодня более всего по роли эксперта Зиночки в сериале Лавровых «Следствие ведут знатоки», своего рода предтечи образа Анастасии Каменской в исполнении Елены Яковлевой в цикле романов Александры Марининой и Марии Швецовой в исполнении Анны Ковальчук в телесериале «Тайны следствия». О браке с Леждей Наумов потом скажет довольно жестко: «Он был кратким и неудачным». Хотя он подарил ему любимого сына, ныне талантливого кинематографиста. В новой семье родилась дочь, ставшая заметным режиссером.

Наталия Белохвостикова явила собой на отечественном экране образ редкой чистоты. Актриса с врожденным изяществом, высоким лбом и тоненьким детским голоском была открытием Сергея Апполинариевича Герасимова и Тамары Федоровны Макаровой. К моменту брака с Владимиром Наумовым[39] несмотря на столь юный возраст она уже была признанной актрисой. Сергей Герасимов снял ее в 17 лет. Она была студенткой ВГИКа и сыграла главную героиню в его двухсерийном фильме «У озера». Довелось ей еще в ученические годы стать Джульеттой – об этой роли мечтает каждая молодая актриса, затем крайне успешная роль Матильды де ля Моль в «Красном и черном» у своего любимого учителя Герасимова. Точно переданные Наталией Белохвостиковой аристократизм, жесткость, порой чопорность избалованной Матильды, влюбившейся в простого стажера, и затем безрассудность ее страсти – эта роль показала диапазон возможностей молодой